№1.24

[hitamyu]

Бельфегор и Фран
Бель и Фран вынуждены вдвоем отправиться куда-нибудь сииииильно далеко, на рискованную миссию, куда и зачем конкретно – на усмотрение автора. Что-нибудь с сугубо-мафиозной тематикой, может, «зачистить» дело какого-нибудь нарко-барона, или еще чего. Люссурия громко переживает по этому поводу, мол, дети так плохо ладят, что ж с ними будет… Сквало, хоть и не причитает, тоже немало беспокоится о младшем поколении. С самого начала задания и Бель, и Фран относятся друг к другу с явной неприязнью, но постепенно притираются друг к другу, не знаю уж, выживание в экстремальных условиях на них действует, или еще какие факторы. Уже где-нибудь в районе «финального этапа» задания Фран получает очень серьезные ранения, защищая семпая (желательно не смертельные, но это, опять же, на усмотрение автора). Акцент на чувства Бельфегора по этому поводу, мысли насчет его отношения к Франу. Хотелось бы видеть по возможности дружеские отношения между этими двумя, но и против шонен-ая ничего не имею.

@темы: Belphegor, первый тур, выполнено, Fran

Comments

[Гость]

Бельфегор.
Пятьсот километров на машине и семьдесят восемь километров пешком (чертова конспирация) – это, положим, еще нормально. Вполне себе привычно и ничего особенного.
Но – не с этой лягушкой на шее.
Мелкая. Противная. Раздражающая.
Без этого пацана все было бы гораздо проще.
Я чуть зубами не скрипел от злости, так не хотелось идти на миссию с этим… с этим вот. В голове было много определений «этого вот», и все они были исключительно цензурными, но, собранные воедино, они производили ошеломляющий эффект.
Сдался мне этот головастик. Можно подумать, я сам не могу пришить этого наркобарона.
Полтора час с этим лягушонком в одной машине – какая извращенная пытка.
Ну, если что, я предупредил чертова босса, что «этот вот» может погибнуть на миссии. Не от руки шестерок семьи Борудоуне – так от моих ножей.
И лучше пусть сдохнет от выстрела в голову, чем если я начну его расчленять. Так будет намного гуманней.

От третьего лица.
- Боже мой!~ - Луссурия аж подпрыгнул от такого известия. – Да как вы могли так сделать?! Вы же их обоих в гроб загоните! Они же друг друга перережут!
- Ну и пусть сдохнут, - отрезал Занзас, поглядывая на собравшихся с высоты своего кресла.
- Но это было действительно глупо, - замечает Скуалло. – За Франа я, конечно, спокоен, он не станет резать Бела втихаря, вот насчет нашего припадочного принца я не уверен.
- Я сказал – ну и пусть сдохнут, - меланхолично отзывается Занзас. – А вы, отбросы, свободны.

Фран.
Просто находится рядом с семпаем – это то же самое, как сидеть и курить на пороховой бочке. Не говоря уже о том, что было бы, если бы я вдруг захотел с ним заговорить. Наверное, мне до вечера пришлось бы выковыривать из себя его ножи.
А форма его ножей такова, что безопасней ходить с ними, чем выковыривать их из себя – зазубренные и изогнутые, не выковырнешь без дополнительного вреда для себя.
Я прямо чувствовал его неприязнь, да и я, честно говоря, относился к нему не лучше. Наверное, то, что я его немножко боялся, было нормально – это был инстинктивный страх перед сумасшедшими, а Его Высочество, как мне сказали, несколько припадочное.
Полтора часа тяжелого, давящего молчания – и ваших нервных клеток станет вполовину меньше.
А если учесть специфику моей работы… мне впору каждую клеточку на учет поставить, а то, не ровен час, я попаду в психушку еще раньше моего семпая.
Впрочем, уж лучше сидеть и молчать, чем пытаться что-то ему говорить. Хуже уже не станет.

Хотя я ошибся.
Хуже быть могло. Причем даже тогда, когда стало еще хуже, нельзя с уверенностью сказать, что «хуже уже не будет».
Семьдесят восемь километров пешком по непролазному лесу в гробовом молчании, да еще и с жертвой перенесенных в детстве многочисленных психических травм,– это, я думаю, сложно назвать приятной послеобеденной прогулкой. Если, конечно, вы не поклонник экстрима или не завсегдатай BDSM-клуба с уклоном на психологию.

Бельфегор.
Я молчал, потому что если бы эта лягушка что-то вякнула – а она обязательно бы что-то вякнула, если бы я что-то сказал – я бы ее прирезал. И мне было бы наплевать на то, что я забрызгаю рукав кровью.
Кажется, единственным человеком, которого я хотел убить так же сильно, был мой покойный брат. Хотя нет, Расиеля я хотел убить намного, намного сильнее, я слишком преувеличиваю.
Семьдесят восемь километров (как я уже сказал, чертова конспирация) по непролазному бурелому – это, я вам скажу, гораздо длиннее, чем вам казалось бы. Это примерно два-три дня пути, в лучшем случае, если у вас нет балласта в лице зеленоволосого недоразумения с отсутствующим взглядом.
Которое при этом совсем не может ходить на длинные дистанции.
Узнал я об этом совсем нечаянно, но очень определенно – мелкий упал, на километре эдак седьмом. Именно что от усталости, я думаю, об этом свидетельствовало сбившиеся к чертовой бабушке дыхание и как-то странно закатившиеся глаза.
Раз-дра-жа-ет.
Мелкий упрямо поднялся и попытался изобразить полнейшую преданность делу. Именно что «попытался» - мне кажется, его лицо имеет только два выражения, «вселенская скорбь» и «полнейшее безразличие».
- Мне, конечно, донельзя хочется тебя прирезать, чтоб не мучиться, - на этих словах я привычно намотал на пальцы проволоку. – Если ты сдохнешь от усталости, это будет глупо и скучно. Так что перерыв, жабка.
Я начинаю приходить к выводу, что с иллюзионистами всегда так – все мозги навернуты на своих иллюзиях, так поэтому они особенно-то и не выносливы. Вон, Мармон вообще боевые приемы не использовал, и вообще не ходил – или летал, или сидел на Моске.
Сдался ты на мою голову, лягушачий ублюдок.

Фран.
- Мне, конечно, донельзя хочется тебя прирезать, чтоб не мучиться, но, если ты сдохнешь от усталости, это будет глупо и скучно. Так что перерыв, жабка.
Ну спасибо, утешил.
Да, передвигаться на длинные расстояния – это не сахар. Я и не знал, что это так мучительно.
Впрочем, Его Припадочное Высочество, оказывается, не такое уж и припадочное. Я-то думал, что он в состоянии сумасшествия постоянно, а тут, оказывается, не так уж и психически травмированный. Хотя в тихом омуте… может, я еще не все увидел, может, его жуткие психические травмы проявляются ночью в полнолуние на перекрестке трех дорог после жертвоприношения черной бесхвостой собаки. И вот тогда…
Что «тогда», я даже боюсь представить. Может, тогда он становится полностью невменяемым и это становится заразительным. Или грядет второе Пришествие.
Вот черт… есть у меня такое противное ощущение, что у меня сейчас кровь горлом пойдет. Так, конечно, не будет, это ощущение всегда появляется после долгой-долгой ходьбы или долгого бега. Ощущение, надо сказать, не из приятных.
Припадочное Высочество сидело на каком-то поваленном дереве и наматывало на пальцы проволоку. Надо же, даже уставшим не выглядит, хоть сейчас в бой, и – кровавая баня, мозги на стенах, внутренности наружу, куски мяса на проволоке или на что там способна его больная фантазия.
Монстр. Чудовище. Падший принц. Или милая версия Фредди Крюгера.
Милая. Ну да, есть в нем что-то милое, я не спорю. Внешне. Но – не более.
А нам так идти (мне, в моем положении, ползти), все семьдесят шесть километров.

Бельфегор.
- Вставай, проклятьем заклейменный. Если ты тут еще и дрыхнуть собрался…
Наверное, об его характер можно гнуть гвозди. Только что у него был совсем убитый вид, и вот – начинает дрыхнуть. Странный ребенок.
Дитё, не меняя скорбно-отсутствующего выражения лица, встает и снова топает сзади, падая сначала на каждом седьмом, а впоследствии – каждом пятом километре.
Нашел метод сигнализации.
Раз-дра-жа-ет.
Я думаю привязать к нему проволоку и заставлять идти, как марионетку. Конечно, я не ручаюсь, что не отрежу ему таким способом руки и ноги. Но, с другой стороны, надо же как-то удовлетворить жажду убийства! Хотя бы частично.
Двадцать восемь километров за день. Думаю, для мелкого земноводного это просто рекорд.
К концу дня он больше похож на труп, бледный, уставший и бесстрастный.

Фран.
К вечеру я, наконец, дошел до состояния живого трупа. Почему-то болела голова и сильно-сильно стучало в висках, а окружающий мир приобрел странно-красные оттенки.
Интересная реакция, не ожидал.
С первого перерыва и слов «Вставай, проклятьем заклейменный» мы не сказали друг другу ни слова, и слава богу. Хотя мне было очень трудно ничего не говорить, так и хотелась сказать что-то вроде «Ваше Припадочное Высочество» или что-то в этом духе.
Ночью было жутко холодно. Я начинаю даже завидовать принцу и немножко недоумевать – а что, голубая кровь дает такие бонусы, как нечувствительность к холоду и выносливость?
Хотя, может, это из-за разницы в возрасте. Как ни посмотри, он старше меня на пять лет, хотя, конечно, по внешности и не скажешь. Может, мне холоднее как раз потому, что я еще несовершеннолетний.
А эту шапку удобно использовать как подушку.

Бельфегор.
Жабка прогрессирует и неплохо учится. Тридцать четыре километра, и он уже не падал, а прислонялся к дереву, и не каждые семь, а каждые девять километров.
Впрочем, ненавидеть его на второй день осеннего похода в той же степени, что и в начале нашего маленькой путешествия оказалось трудно.
Он начал говорить.
Так что линия поведения часто менялась – от молчания до меланхоличного метания кинжалов.
«Меланхоличного» - это потому, что спорить с ним бесполезно.
Пару раз я все-таки не выдержал и довольно чувствительно приложил его лицом об ближайшее дерево. Договорился, головастик.
Теперь вякать побаивается. Да, я знаю, носом об ствол – это больно.
Тогда завтра остается шестнадцать километров, стереть с лица земли клан Борудоуне и все, спокойные деньки, домой, и прощай, унылый головастик.

[Ханарин]

он старше меня на пять лет

Франу же около 16, так что на все десять о.о

[Гость]

а где продолжение???

[Диспойна]

шикарное исполнение ))