№1.17

[hitamyu]

Ямамото Такеши , либо Ямамото / Гокудера Хаято, либо Супербия Сквало / Ямамото, либо Сасагава Рехей / Ямамото или все сразу - прим. от админа
Ямамото сходит с ума. Желательно описание процесса. Вонгола сначала не замечает. Без смерти Ямамото или стеба. Рейтинг и смерть других персонажей - на усмотрение автора. Если пейринг, то 8059 или S80 или 3380.
Плюшки автору за дарк!Ямамото.

@темы: Ryohei Sasagawa, Hayato Gokudera, Takeshi Yamamoto, Superbia Squalo, первый тур, выполнено

Comments

[Skata]

Автор 1
про суши здорово ))

Автор 2
Гокудера замечательный ) чуткий, вдумчивый и такой, как надо )) и про стихию понравилось )
аригато )

[Гость]

автору №2

Да лааадно. Сказали бы, лично я под такую тему написала бы ЧТО УГОДНО.

не стал бы писать что угодно.
писать и стал только потому, что в персонажах главным был указан Ямамото.
А 8059 стало ОТП с первых глав/томов манги


автор №1

[Мэтти-йети]

Уважаемые авторы!
Дружно прекращаем халтурить и идём писать заявки по 8059, ибо какой-то хороший человек причём один и тот же здесь их назаказывал вдоволь

[Йульки-тян]

Автор №2,

Да лааадно. Сказали бы, лично я под такую тему написала бы ЧТО УГОДНО

ну, кое-какие ограничения как раз нужны были
Чтобы не случилось именно этого:

тогда бы уже не Ямамото огреб "великую любовь", а Гокудера, причем ой огреб бы... х)

Ну честно, в данной заявке Гокудера меня мало волновал, а количество пейрингов с ним у меня ограничего, перечислять в заявке не хотелось. Кстати, раз уж вы упомянули... и какую же "великую любовь" вы причинили бы Гокудере?)) А то меня терзают смутные сомненья..

Автор №1,
Да, видимо в Сквалло всё и дело)) Потому что я ему не особо симпатизирую, а любовь всея Риборна - Ямамото)))

ниже некуда XDDD

вай, спасибо *если что, это я про себя говорила*

писало, что ограничение на коммент ~ 2000 знаков...

Глюки дайри? =_= У второго автора в комменте явно больше 2 000 знаков.

[Гость]

Matty Young

Дружно прекращаем халтурить и идём писать заявки по 8059, ибо какой-то хороший человек причём один и тот же здесь их назаказывал вдоволь

Ну, все сейчас, наверное, дружно пишут про Хибари и Мукуро в подвале. Правда, на другом кинке XD...

мне пока что одного раза хватило, спасибо за предложение ^____^

автор №1

[hitamyu]

Ну, все сейчас, наверное, дружно пишут про Хибари и Мукуро в подвале. Правда, на другом кинке XD...

не пишут, я подписана на тред и он давненько не обновлялся.)))))

[Гость]

Мартышка Вундеркинд

не пишут, я подписана на тред и он давненько не обновлялся.)))))

это радует XD

[Шиль]

Мне понравились оба автора. Текст завораживает, не дает оторваться) молодцы!

[Гость]

Автору №1
не стал бы писать что угодно.
писать и стал только потому, что в персонажах главным был указан Ямамото.
Я некорректно высказалась. Я имела ввиду, что именно такую тему именно про Ямамото я могу любым способом оформить. Смысл то определенно был в Ямамото...

Йульки-тян
А то меня терзают смутные сомненья..
Ну, хм... Лучше я это оставлю при себе

Skata
Гокудера замечательный )
В тексте про Ямамото оценили эпизодического Гокудеру... Мама
Спасибо)

Дружно прекращаем халтурить и идём писать заявки по 8059, ибо какой-то хороший человек причём один и тот же здесь их назаказывал вдоволь
Хм, я подумаю

Автор №1

[Гость]

Ой-ой, прощу прощения. Рука дрогнула, в предыдущем посте должна стоять подпись "Автор №2"

Автор №2, отлично!

[Гость]

[Nicole]
Спасибо)

(автор №2)

[Гость]

Уважаемый заказчик, все ниженаписанное посвящается вам ваша заявка съела мне мозг
Ямамото/Гокудера и не только.
Warning 12768 слов.

[Гость]

«Безумие всегда приходит внезапно, - говорит доктор. - Безумие похоже на бурю. Притягательное, опасное, внезапное. Оно похоже…».
«Оно похоже на итальянок», - заканчивает Ямамото. Они говорят о разном, но смеются вместе.
«Безумие нельзя предсказать, но все имеет свои причины. Капли начинают разрушать камень», - доктор любит книжные метафоры и заезженные фразы. Она могла бы писать романы – страшные сказки про сумасшедших, бестселлеры, сотни страниц из пустых и красивых слов.
У нее легкий акцент, длинные ноги и серьги ценой в маленький итальянский остров. Такие Тсуна хотел подарить Киоко.
«Ямамото-сан, вы самый милый японский журналист, какого я только видела. Пришлете мне копию статьи? И, может быть, нам стоит как-нибудь поужинать вместе? Тут есть милый ресторан с итальянской кухней, там работает моя кузина ».
Доктор - маленькая, некрасивая итальянка с непроизносимым именем; десять лет она лечила одно из доверенных лиц Семьи.
Пять лет назад информация появилась в прессе, спустя еще пять газету купил Реборн.
Все имеет свои причины.
Название милого ресторана с итальянской кухней Ямамото никогда не узнает.

Безумие начинается с крана. Обычного ржавого крана, полвека назад строители замуровали запасной вентиль. Дом проседал несколько раз, фундамент подмыло, в подвал невозможно зайти. Соседи спорят, когда он, наконец, рассыплется, рухнет могилой из высохшего цемента, дерева и штукатурки; дети верят: в нем водятся призраки. «Призрак самурая с мечом – голодный и очень злой. Я видел его, честно-честно. Ямамото-сан, вы его не боитесь?».
Дом - ближайшее укрытие напротив особняка Вонголы, лучшее место для засады врагов и шпионов. Оставлять его без присмотра опасно, сносить подозрительно, а камеры слежения легко обмануть. Ямамото единственный, кто способен не обращать внимания на то, как разваливается дом, в котором он поселился.
Низкие потолочные балки, кружевные шторы, выглядывающие из-под протертых гардин, скрип старого паркета в зале, антикварная мебель на кухне. В ней давно никто не готовил, углы заросли паутиной, со стола слез лак, в мутное окно не видно соседнего дома…
Ямамото нравилось.
Он обошел весь дом, но не смог ничего найти - при свете дня капель не слышно.
Невидимый кран - на самом деле, это отсыпающийся в засаде хищник. Он выползает из укрытия по ночам, крадется за дверью и скребет когтями по кафелю. Кап. Кап. Кап. Кап.
С призраком самурая было бы проще договориться.
В пятнадцать лет Ямамото спал бы, как младенец, год назад принимал бы снотворное, тайком купленное в аптеке. Кап. Кап.
Слух у мечника, как лезвие.
Десятый спрашивает Гокудеру, почему у Ямамото круги под глазами - шепотом, слишком громко. Хаято вслух отчитывает его за то, что он отвлекает от работы Десятого. Киоко предлагает бодрящего чаю, Хару рассказывает о хорошем снотворном. Хорошем, сильнодействующем снотворном в круглых белых таблетках – высокая дозировка, три абзаца противопоказаний, только по рецепту врача. Бесполезном. Хром предлагает спросить Мукуро; Рехей знает экстремально действенный способ. Хибари молчит, ему нет дела до травоядных. Реборн улетел в Италию, но спрашивать о бессоннице его совершенно не хочется.
Ямамото уверен, что у этого есть другое название, но оно стерлось из памяти вместе с именем итальянки-доктора. Это не бессонница: ему по-прежнему снятся сны.
Пока кран не открывает ночную охоту.
Это смешно - называть противником ржавый сломанный кран. Последствие бессонницы, помутнение рассудка, дурацкая шутка.
Теперь, когда он ложится спать, катана остается на тумбочке, а кольцо на пальце. Шоичи объяснял, почему его нужно снимать каждую ночь, но Ямамото не помнит - глупо ходить по заброшенному дому без оружия. Если только ты не знаешь, что дом твой, и врагов тут нет, как и протечек в водопроводе.
Ямамото уверен, что все в порядке.
Стоит подойти к двери, и кран замолкает. Поймать его сложнее, чем отличить от реальности иллюзии. Хром не нашла ловушек Тумана; от звона капель невозможно уснуть.
Ямамото улыбается Киоко, Хару, Хром, Рехею, Гокудере и Тсуне. На Стража Дождя можно положиться, у него все в порядке. Может, кран совершенно ни при чем, дело в чертовых каплях. Иногда они бывают каплями, а иногда сливаются в мелодичный поток.
Все в порядке. Ямамото - хранитель Вонголы.
Может быть, все началось раньше…

- Галлюцинации. Если у тебя галлюцинации, вали к Шамалу.
Гокудера открывает дверь раньше, чем Ямамото вспоминает, что Шамал не лечит мужчин.
- Видишь? Если бы был дождь, остались бы лужи. Вторую неделю на улице жарче, чем в адском пекле. Ты смотришь телевизор? Или только когда там передают про бейсбол?
Небо ясное, как молитвы тренера перед бейсбольным чемпионатом. «Такеши, у тебя две недели, и если ты снова…». Если ты снова не сможешь играть, мы вылетим - ты вылетишь и больше не сможешь играть в бейсбол.
Пять минут назад капли стучали по крыше. Ровно пять, именно столько требуется Гокудере, чтобы объяснить, что он вовсе не собирался ни за кем заходить, но Десятый очень просил, и его правая рука, Гокудера Хаято, вынужден напоминать забывчивым идиотам, что помимо бейсбола они играют в мафию, и Вария снова…
Тренер прав – сломанной рукой играть неудобно. Катану он научится держать левой.
Может быть, все дело в Гокудере. Когда он говорит о Десятом, его слова похожи на ручьи, бегущие по маленькой крыше. Они ползут к узкому водостоку и водопадом срываются вниз.
Ямамото уверен, что дождь на улице был настоящим. Возле дома не видно луж. Гокудера ничего не слышал, кроме того, что Ямамото не ответил на последний вопрос.
- Ты меня вообще слушал? Или думал про свои глюки? Объясняю еще раз. Там. Нет. Никакого. Дождя. Если мы не выйдем сейчас, то придем последними, а я не собираюсь оправдываться перед Десятым.
Может быть, дождя нет, потому что его спрятали иллюзии. Может быть, это кольцо и нужно переговорить с Шоичи. Или вражеская диверсия, или побочный эффект базуки или бессонная ночь - когда-нибудь надо выспаться.
Вместо этого Ямамото думает: когда Гокудера придет последним, мир перевернется.
Зонтик находится за тумбочкой - черная трость, последний отцовский подарок. Места под ним достаточно, чтобы укрыть троих и бегущего впереди Ламбо. Тсуна теряет зонты, сколько бы их не дарили, зонтам Гокудеры везет еще меньше.
Ямамото стряхивает несуществующую влагу и перевязывает находку черным шнурком.
- Тогда я возьму зонт? – спрашивает Ямамото, закрывая дверь. – И что ты говорил про Варию…?
При частой практике доли секунды достаточно, чтобы отпрыгнуть от упавшего динамита. Секунды, чтобы отпрыгнуть далеко и быстро. Двух, если Ури думает, что вы решили с ней поиграть.
Гокудера ругается по-итальянски, разговаривает с грязными пятнами на итальянской рубашке. Или это молитва, благодарность Мадонне и ангелам на небесах за то, что динамит сдетонировал возле единственной на всю улицу лужи. Кто-то говорил, что вокруг сухо, как в адском пекле.
Ямамото знает, что смеяться нельзя, и давит в себе улыбку. Предлагать вернуться и взять полотенце нельзя тоже.
- Если Десятый спросит, мы попали под дождь. Твой идиотский дождь, ясно? – на рубашку Ямамото не попало ни капли. Он кивает. По дороге уточняет вопросы с Варией, слушает, что думает об этом Вонгола и что говорит Десятый, и узнает, какие летом будут экзамены…

Они опаздывают, хоть Гокудера и отказывается возвращаться за курткой. Ямамото знает, что свою предлагать нельзя. Вспоминать про ту, что Гокудера забыл в прошлый раз, нельзя в особенности. Мирный договор, негласная система запретов. Их дружба похожа на склад с взрывчаткой - если накануне был дождь, он не успеет взорваться.
Только что мир перевернулся, поэтому небо над Нанимори серое. Или он перевернулся еще раньше; иногда Ямамото кажется, что мир переворачивается постоянно, он просто перестал замечать.
Ожидание грозы зависает в воздухе, пахнет озоном и электричеством. От этого не по себе, как от черных зонтов хранителя Варии. После того матча сложно привыкнуть к обычным грозам... Если кольцо Грозы действительно на нее похоже, как с ним справился Ламбо?
Когда начинается дождь, Ямамото успокаивается и улыбается с облегчением. Дождь размывает грязные пятна на чужой рубашке, дисциплинарный комитет ищет виновного в текущей крыше спортзала, Ламбо показывает язык отражению в луже. Все как обычно, все как всегда. Спокойная мирная Нанимори, кажется, так поет гимн.
Гокудера идет справа от Десятого, злой и мокрый. Зонт Ямамото достался Хане и Киоко – они поверили оптимистичным прогнозам. Места там хватило бы еще для одного, поэтому Тсуна идет с ними.
Есть вещи, которые в любую погоду неизменны: у Савады Наны всегда горячий чай и теплые полотенца. Правда, полотенца их уже не спасут. Рядом Гокудера шепотом разговаривает с Мадонной – Ямамото слышал, так всегда выражаются итальянцы. Дождь усиливается, Тсуна спотыкается возле огромной лужи…
Это еще проще, чем отпрыгнуть от динамита: вовремя подать руку, удержать от падения. Никакой мафии.
- Можешь идти в предсказатели.
В коридоре, вдали от слуха Десятого, Гокудера переходит на японский.
Взгляд у него грозный, как в мафиозных фильмах. Светлые волосы от дождя слиплись, динамит намок, с воротника рубашки капает. Ямамото думает, что итальянские рубашки - подарок Бьянки. Гокудера сейчас напоминает Ури, которую они вдвоем затащили в ванную.
Ямамото вспоминает и смеется, как сумасшедший. Когда Гокудера снова ругается по-итальянски, это успокаивает.

[Гость]

Через две недели Гокудера переезжает, и старый дом перестает выглядеть мертвым. Или нет, лучше не так. Гокудера не собирается переезжать, как и оставаться на ночь. Просто Ямамото - придурок, который не способен запомнить, закрыл ли он ночью кран. Десятый беспокоится, когда на задании он не отвечает по рации и засыпает с открытыми глазами. Десятый просит узнать, в чем дело, поэтому вечером Гокудера заваливается с бутылкой пива и Ури, сидящей на сумке. Спустя полчаса Ямамото узнает, что Гокудера, конечно, не сантехник, не психиатр и не добрая фея, чтобы читать ему сказки на ночь. И если никакого крана нет в помине, он уходит утром и… он в любом случае уходит утром, уезжает на задание в Италию. Они оба уезжают.
Сумка тяжелая от оружия и динамита, Гокудера никогда не собирался никуда переезжать, даже если Шамал начнет принимать пациенток на дому. Пусть этот старый бабник проваливает в свою чертову Италию и открывает там бордель - Гокудере все равно. Ямамото кивает и со всем соглашается.
Ямамото говорит: пачка динамита, и дом взлетит на воздух. У него один диван, пол из неструганных досок – лучше надеть тапочки. Гокудера громко матерится – Ури вцепилась ему в руку, когда он уронил на пол сумку.
Секунду Ямамото ждет взрыва, а потом успокаивается. Наверное, помимо динамита Гокудера положил пару итальянских рубашек.
Ночью Ямамото просыпается от тишины. Диван – старая рухлядь под стать дому: сбоку порвалась обивка, сильно скрипят пружины, продавлен матрас. То, что он до сих пор не развалился – уже чудо.
Для двоих диван неудобный и слишком узкий. Или для троих, потому что Ури спит у него в ногах – не перевернуться, не пошевелиться. Кошка Гокудеры считает, что любой, кто покушается на постель хозяина, мечтает спать с ней. Если не мечтает, это его проблемы.
Тишина замирает, когда Ямамото начинает прислушиваться. Где-то за половицами скребутся мыши – Ури во сне дергает ухом и выпускает когти. Гокудера дышит так же ровно, как и его кошка.
Время замедляется и останавливается, словно в ужастике перед финалом. Слышно, как зловеще хрустит попкорн. Друг Рехея достал недорогие билеты, никто не догадался узнать, на какой сеанс. Весь фильм Тсуна щурил глаза и держался за подлокотники, Киоко рядом смеялась и спорила с Хару, будет ли парень в черном убийцей. Рехею не хватало экстрима, Гокудере сигарет; Ямамото скучал – конец у фильма оказался простой и глупый. Убийца сошел с ума и вогнал себе меч в живот. Хорошее оружие было жалко.
Ямамото кажется, что тишина на него охотится. Прячется в засаду, замирает и ждет, когда он попадется в ловушку. Если сдаться и встать, Гокудера проснется.
Ямамото чувствует себя девчонкой из дурацкого фильма, где со скрипом открывается дверь в ванную. Ури во сне сворачивается клубком и ударяет хвостом по одеялу. Говорят, кошки прогоняют призраков. Или призраки боятся кошек.
Кран нападает, когда он убеждает себя, что ничего не слышит. Несуществующие капли набухают и срываются вниз. Кап. Кап.
Ямамото вздрагивает. Он знает: там ничего нет. Он три раза проверил воду. Так не бывает. Сантехник говорил: в водопроводе нет протечек, трубы старые, но прослужат лет десять.
Кап. Кап. Крану на это плевать.
Гокудера просыпается и ищет очки, демонстративно убирает руку Ямамото со своего плеча и привстает, чтобы заглянуть за подлокотник. Очки находятся, но с тапочками ему везет меньше – перед сном Ури решила поиграть.
Ямамото узнает много нового о чертовых кошках, дурацких полах, еще больше о придурках, которые ворочаются во сне. Про кран Гокудера не спрашивает. Просто поднимается с постели, берет первую попавшуюся рубашку – как на зло, рубашка Ямамото лежит сверху – и направляется в ванную.
Кран капает мерно и зловеще. Ямамото боится прислушиваться. Ури просыпается и недовольно ставит на одеяло лапу, потом лениво перекатывается и разваливается на другой половине дивана. Хозяин сам виноват, что бросил кошку и куда-то ушел.
Ури фыркает, чихает - утром стоит перетрясти одеяла – и засыпает снова, чуть дергая кончиком хвоста. Ямамото думает: это смешно. Засыпаешь с Гокудерой, просыпаешься с его кошкой.
Ямамото гладит Ури, когда тянется за часами. Гокудеры нет пятнадцать минут. Если бы это было задание Десятого – самое время объявлять тревогу. В доме нет ничего опасного, кроме старого глупого крана и мышей за половицами. Самое худшее, что может случиться: их погребет под обломками, если Гокудера выронит динамит.
Ямамото боится, что Гокудера придет и скажет, что ничего не было. Что у кого-то больная фантазия и врожденный идиотизм, позволяющий на ночь смотреть ужастики.
Что Гокудера исчезнет и не вернется, он боится больше. Ямамото слушает, как дышит Ури, и считает до двадцати.
На семнадцати он узнает, что в мире больше нет подобного придурка. И если он ждет колыбельную, то может идти спать в ванную, где не мешало бы прибраться и купить, наконец, нормальные краны, если Ямамото не умеет закрывать эти. Еще лучше сделать ремонт, выкинуть хлам и подбить потолочные балки, чтобы каждый раз не ударяться о них головой.
Уже пять минут неисправного крана неслышно. Тишина замерла и успокоилась. Отпустила. Все кончилось.
Через три недели в ванной сорвет краны.

Утро начинается с того, что Ури прыгает на живот хозяина и выпускает когти. Гокудера спихивает ее на пол и шепчет проклятия, спросонья не определишь, на итальянском или на кошачьем. Умудренная опытом Ури обходит диван и ложится Ямамото на лицо – когти заботливо спрятаны, пушистый хвост закрывает нос. Есть всего два выхода: покормить или задохнуться. Спихнуть не позволяет совесть. Ямамото потягивается и с любопытством пересчитывает на подушке Гокудеры мертвых мышей. По ночам Ури охотится, трофеи оставляет хозяину. На заднем дворе – маленькое мышиное кладбище. Одно Ямамото усвоил точно: если убрать мышиные трупы раньше, чем Гокудера проснется, Ури рассердится и укусит за ногу. Мой хозяин, я просто позволяю тебе с ним играть и меня кормить, мои подарки не трогай.
Тапочки больше не нужны – полы недавно покрашены, новыми кранами сверкает ванная, по комнате разбросано оружие, вещи и динамит. Ямамото тянется за рубашкой, Ури подставляет наглую хитрую морду. Я разрешаю, чтоб ты меня гладил, но спать на этой мерзкой подстилке в углу вовсе не собираюсь. Это мой хозяин и теперь мой диван. Ты тоже мой, но еще об этом не знаешь.
Если Ури поднять на руки и почесать живот, она довольно жмурится и мурлычет.
Все так спокойно, размеренно и привычно, что Ямамото не видит подвоха. Джаннини починил водопровод, укрепил потолочные балки, на полу появились ковры, на стенах - обои. Пока вешали шторы, едва не уронили стремянку. Ямамото едва не уронил со стремянки Гокудеру, когда споткнулся об Ури.
Неделю назад Хару и Киоко подарили им фарфоровый чайник с золотой гравировкой. Дизайнерская работа, прямиком из Италии.
На следующий день Гокудера готов был объяснять всем и каждому, что он ненавидит глупые безделушки, живет тут только для того, чтобы быть рядом с Десятым и… здесь нравится Ури. Чертову кошку невозможно отсюда вытащить – она запрыгивает на плечо Ямамото, вцепляется в пиджак и не собирается уходить.
Десятый дарит к чайнику набор из семи фарфоровых чашек.
Еще через неделю они едут покупать новый диван. Если Ямамото кому-нибудь проговорится, то будет спать в ванной.
Диван действительно хороший и очень удобный – Ури с удовольствием точит когти, а еще виснет на подаренных Киоко шторах. Но это уже не важно.
Через месяц старый дом с хлипкими стенами и осыпающейся штукатуркой унесет взрывом. На следующий день Вонгола переберется в новое убежище. Террористов они не найдут.

[Гость]

***

Ямамото думает, что вокруг слишком много Италии. Узких средневековых улочек, умирающих рыбацких деревушек, шикарных отелей, оливковых рощ и виноградников. Неповторимой la bella Italia – страны изумрудного моря и песочных пляжей. Картонной, нарисованной Италии из туристических проспектов. Соленое море, моцарелла, пицца и паста, очаровательные сеньориты и туристы в бейсболках и темных очках.
Переговоры проходят на яхте, три года назад рыбак продал ее Вонголе. Сейчас у него уютный ресторанчик и семнадцать катеров на побережье - маленький семейный бизнес. Мафия известна своей благодарностью: быстроходная яхта с птичьим именем спасла Десятому жизнь.
Яхта принадлежит Вонголе, но на чужой территории гость-итальянец держится, словно у него в руках вся Южная Италия и половина Северной. Говорят, это правда, он глава почтенной Семьи, его отец и дед торговали оружием, половина политиков кивают ему при встрече. Говорят, не стоит вести с ним дел, его репутация – собрание грязных историй и детских страшилок. Неделю назад он отдал младшую дочь за сына Вендиче. У Савады Тсунаеши нет ни его представительности, ни богатых покровителей на Сицилии – рядом с высоким широкоплечим итальянцем он кажется маленьким и тщедушным. Его можно принять за одного из матросов яхты, мальчишку с туристической экскурсии.
У него золотые глаза и трое Хранителей за спиной. Итальянцу давно исполнилось сорок, он прячет руки в лацканах пиджака и уверенность за спинами телохранителей. Он знает, что давно проиграл: его друзья-чиновники – глубокие старики, его деловые партнеры – мошенники и бандиты, его сын отказался от дел и сбежал в Грецию. Итальянец боится Десятого и вытирает лоб носовым платком, не решаясь снять неудобный пиджак. Ямамото уже знает, чем это закончится.
Гокудера спорит, размахивает руками и что-то говорит об условиях. Итальянец упирается и не хочет сдаваться. Ямамото не понимает ни слова, поэтому улыбается.
Тсуне вполголоса переводит Реборн. Ветер уносит его слова к берегу, Ямамото ничего не слышит. Единственное развлечение – перемигиваться с Кусакабе. На этих переговорах у них много общего: Кусакабе служит здесь украшением и символом расположения Хибари Кёи. С итальянским у него немного лучше – достаточно, чтобы передать короткий привет. Итальянец горбится и превращается в старика. Первые переговоры вел Хибари, за неделю до этого люди итальянца пытались убить Десятого.
Ямамото улыбается телохранителям и гладит катану, черная лента танцует по рукояти.
Волны ударяют в борта, раскачиваются швартовные тросы, надуваются и опадают опущенные паруса. Сегодня ветрено, утром моряки ждали бурю, поэтому яхта не вышла в море, осталась в маленьком рыбацком порту. Переговоры мафии здесь ни при чем.
- Вы правда думаете, что в Вонголе не умеют считать? - Хром поправляет косынку, ее итальянский звучит без акцента. – Вы отправили нам свои отчеты для налоговой?
Докуро подносит пальцы к виску, добавляет «я хотела сказать…» и переводит свои слова на японский. Кусакабе прислушивается и поднимает голову, вечером Хибари Кёя прочитает подробный отчет.
- Вы просите защиты, говорите нам о лояльности и продаете оружие Семье Джессо. Нехорошо, - продолжает Хром на итальянском, Гокудера ему переводит. Ветер теребит края ее платья, солнце скрылось за облаками, и Хранительница Тумана снимает тяжелые солнцезащитные очки. Пальцы у самого края повязки, она здесь лишняя.
Итальянец шепчет молитву, кроме Ямамото его никто не слышит. «Святая Дева и небесные ангелы …». Молитва не помогает: Хром перечисляет счета в зарубежных банках, нелегальные поставки оружия и неоговоренные сделки. Повязка остается на месте, Ямамото ослабляет галстук.
Итальянские интонации в голосе Хром становятся насмешливыми. Ямамото слушает о неумелом обмане и чужой глупости. Гокудере надоедает переводить, и он добавляет, что Мукуро слишком много на себя берет, безопасность Вонголы – дело правой руки Босса. Если Рокудо давно известно об этих счетах, и он не поставил в известность Десятого, это предательство и заговор. Нужно принять меры и подыскать нового Хранителя Тумана – этот не вызывает доверия. Ямамото соглашается, настоящего Мукуро он никогда не видел, нет причин ему доверять.
Доверять свою жизнь иллюзиям Хром в Вонголе привыкли. Никто не может объяснить, в чем разница.
Потом говорит Десятый, но после речи Хром его слова выглядят слишком резкими. Десятый приказывает, а маленькая иллюзионистка создает иллюзию выбора.
- Вы не любите американские фильмы? Если согласитесь, у вас будет много времени на раздумья и исправления подложных счетов. От наших предложений не принято отказываться, - Хром поворачивает голову, у нее тихий голос, нерешительная улыбка, она убирает с висков пальцы и прикрывает глаза. Итальянец вздрагивает.
В каждой семье есть вещи, о которых никто не говорит, но которые все понимают. У Вонголы один хранитель Тумана, хотя у него разные имена и нельзя определить сразу, с кем именно пришлось сойтись – иллюзионист Вонголы умеет призывать демонов. Хром мафиози боится больше, чем Ямамото, Хибари и Босса, поэтому отдал свою дочь за сына Вендиче в надежде получить ответы. Вендиче - правосудие мафиозного мира, поэтому они молчат и хранят секреты вместе с ключами от своей тюрьмы.
Тайна, мучавшая итальянца, спрятана на подземном этаже и за черной повязкой. У Хром разноцветные глаза – сейчас она не знает ни слова по-итальянски. По-итальянски говорит Мукуро.
Десятый прерывает его раньше, чем итальянец узнает о мирах перерождения.
Точнее, его прерывает Реборн, переводя с японского. Гокудера говорил, что Тсуна давно уже говорит и понимает по-итальянски, просто боится пробовать. Десятый всегда все делает лучше всех, но все равно переводит Реборн.
Итальянец чувствует себя хуже выброшенной прибоем рыбы.
Переговоры заканчиваются с ударом колокола в береговой часовне. В три часа они обедают в особняке Каваллоне. Хром надевает темные очки и снова говорит по-японски. Реборн провожает гостей до берега.
Темные очки защищают глаза, но от жары не спасают. Уже полчаса Ямамото кажется, что солнце гладит виски, насыпает песка под веки, а потом бьет кулаком по затылку, как на боксерском ринге. Рехей в Испании. Там коррида, соборы и виноградники. Или соборы и виноградники где-то еще, в Испании макароны и сыр… Перед глазами разноцветные пятна. Гокудера говорит о безголовых японцах и добавляет, что надо быть идиотом, чтобы в такую жару... Гокудера берет его за руку и спрашивает, какого черта с ним сегодня творится.
Ямамото смотрит на Десятого, в волосах у него бабочки. Хром подает Боссу платок и бабочки лопаются, как мыльные пузыри. Капли пота похожи на разводы на цветных очках, которые продают на праздниках. Тсуна водил туда Хару и Киоко, Гокудера и Ямамото искали в парке леденцы для Ламбо.
Не хватает воздуха. Ямамото знает: нужно дышать чаще, тогда ничего не случится.
Один раз он потерял сознание на тренировке, тренер подарил ему кепку с чужим номером. Когда он закончит школу и будет играть за высшую лигу, то вернет ее с автографом. Старому тренеру будет приятно, кепку повесят в школьном музее…
Ямамото вспоминает, что больше не играет в бейсбол.
- Все в порядке, - Ямамото улыбается и спотыкается. Ноги не хотят слушаться, перед глазами темные пятна, голову только что раскололи бейсбольной битой.
Хром выглядит испуганной, Тсуна – обеспокоенным, Гокудера матерится. Реборн произносит итальянские слова, которые Ямамото не сможет вспомнить.
Хром говорит, это тепловой удар, нужно принести воды, позвать доктора и… – сквозь невыносимую духоту головной боли сложно различать голоса. Кусакабе и Гокудера подхватывают его под руки и помогают дойти до каюты. Мокрый платок ложится на лоб, хотя Ямамото снова пытается сказать: с ним все в порядке, ничего не нужно…
Кто-то шутит:
- Страж Дождя проиграл итальянскому солнцу.
Мечник смеется тоже, а потом засыпает. Вокруг холодно, спокойно и тихо. В коридоре Гокудера до хрипоты спорит с Реборном и Тсуной.
Ямамото снится текущий кран в мертвом доме с обвалившейся штукатуркой и прогнившим деревом. Канализацию разрушило взрывом, от фундамента почти ничего не осталось.
Капли падают на пол.

[Гость]

С Ямамото что-то не так. Все это знают, но никто не может сказать вслух. Заклинание, магия Вуду. Хранители доверяют Десятому, Десятый верит в Вонголу - замкнутый круг.
«С Ямамото что-то не так. Ямамото скоро сорвется», - эхом слышится в коридорах, отдается от стен, дождевыми каплями выбито на асфальте. Ямамото не знает, произносил ли кто-нибудь эти слова на самом деле. Быть может, они из другого будущего, галлюцинации, чужого сна.
Больше всего Ямамото боится, что никто не догадывается. Потому что с ним на самом деле что-то не так. Когда все в порядке, ты не разговариваешь с мертвыми итальянками.
«Обычно это начинается с галлюцинаций, навязчивых состояний. Звуков, картинок, снов. Помутнение сознания, повышенная агрессивность, тревожность, кратковременные потери памяти», - мертвая доктор загибает пальцы, а потом добавляет ласково. – «Можно перечислять долго: тысячи сумасшедших – тысячи первопричин. Симптомов много, чтобы сойти с ума, не обязательно иметь все».
Психиатр салютует ему бокалом и кладет ногу на ногу, откидываясь на спинку шезлонга. Ее можно снимать в кино, у нее манеры актрис. Она снимает босоножки как расстегивают замок на вечернем платье. На бокале отпечаток помады. В это время суток она кидает в мартини три кубика льда.
Смерть сделала ее красивой, или Ямамото раньше ничего не понимал в итальянках. Коктейльное платье вместо белого халата творит чудеса.
«Приятно встретить человека готового слушать. Обычно журналисты - нахалы и хамы. Мне неудобно рассказывать такому милому молодому человеку наши ужасы. Как называется журнал, в котором вы работаете? Если там есть ваша фотография – оформлю подписку».
Ямамото знает, что ее нет. И все равно отвечает, забывая, что нельзя разговаривать с призраками.
«Кто догадается первым, синьора?».
«Тот, кто ты хочешь», - у нее неестественный смех.
В засаде жарко и тихо, как в тропических джунглях. Пули отбивают крылья у мраморного ангела - снайпер бьет вслепую, не видя цели.
- Друг, с тобой все в порядке? Ямамото? – от голоса Рехея в первую секунду закладывает уши. - Хром говорила про снайпера.
- В порядке. Снайпер в ста метрах восточней. Попробовать снять?
Стрельба замирает; теперь у ангела нет руки и пуля в сердце. Пахнет дымом и мраморной крошкой. Автоматная очередь ударяет с новой силой, смещается к югу и обрывается вскриком. Тело снайпера сбросили с крыши.
- Хибари разобрался, отбой. Стой, Хибари говорит, что оставляет вам детишек с пистолетами. Это было круто! Тсуна говорит, …
Волны накладываются друг на друга, связь обрывается и появляется снова.
- Хибари, стой. Тсуна просил… Загрызай кого хочешь! Потом. Сначала… Откуда я знаю, почему Мукуро отвечает по чужой рации? Хибари Кёя раз ты экстремально живучий ублюдок, выбирайся сам. Эй, я этого не говорил. Помехи на линии. Мукуро, какого черта ты тут делаешь? Хром? Вы все меня экстремально достали! Ямамото, ты все еще тут?
Сделать Рехея связным не лучшая идея Десятого. Варии сегодня повезло меньше - или гораздо больше, это с какой стороны посмотреть. Бельфегор предлагал сэкономить на рациях и сделать связным Сквалло.
Сквало, интересно, что изменится, когда он узнает?
«Ничего не изменится. Вы играете в мафию, они на нее работают. Отклонения в психике, детские травмы, неоправданная жестокость, жажда убийства. Забавная клиническая практика, любопытный материал для диссертации. Жаль, я никогда ее не допишу», - доктор выглядит расстроенной.
- Оставайся на связи. Шторм идет навстречу, - вместо Рехея отвечает Хром, ее голос постепенно становится голосом Мукуро. – Такеши, тут тебе передают привет. Кёя-кун, хочешь загрызть кого-нибудь еще? Я не тебе. Гокудера передает тебе привет и говорит, если ты еще раз потащишься без прикрытия…
Через минуту Хром краснеет и извиняется; в трубке снова голос Рехея.
- Друг, я не знаю. Как думаешь, он так и сказал Мукуро? Тсуна говорил, поэтому Хром не будет связной. Экстремально круто у вас. Но ты лучше, правда, не иди без прикрытия. Хибари, Хром обещала, что Мукуро больше не будет говорить по рации. Эй, третья группа, какого хрена? Экстремально быстро оттуда сматывайтесь! Нет, я еще не говорил с Луссурией! Тсуна, у нас тут… Вашу мать! Все в порядке, мы справляемся.
«Смешно будет, если догадается именно он», - теперь доктор выглядит как итальянка с обложки. Светлые волосы, зеленые глаза, очаровательная улыбка. Ее фотографии на стенах зданий и серых рекламных баннерах. Доктор кладет руки на подлокотники кресла и дует на ногти, накрашенные изумрудным лаком.
«Эй, друг, с тобой что-то экстремально не так!», - итальянка изображает японский акцент и смеется.
Ямамото по привычке тянется к ножнам. Снайпера сняли, но рядом стреляют, осталось всего три пули. Катана лежит в отеле, на покрывале широкой кровати. Десятый запретил использовать любое оружие, выдающее принадлежность к Вонголе, и активировать кольца. Хибари оставил свои любимые тонфы, Хром стреляет из дамского револьвера, Ямамото привыкает к чужому пистолету. Оружие – подарок Бовино и Каваллоне.
Половину арки уносит взрывом. Вонгола не единственная семья, где используют динамит.
«И эта дрянь – динамит? В Бовино, что, все оружие покупает Ламбо?», - на чужой динамит Гокудера реагирует как Ури на замороженные консервы. - «Если это лучший динамит в Италии, то я святой Франциск! Придурок, чтоб я еще раз взял тебя в церковь».
Гокудера забавно выглядел бы на тех старых фресках. И с нимбом. Если ангелам начнут выдавать динамит вместо крыльев.
- Он мог прострелить тебе башку. Поэтому ты стоишь и ржешь, как дебил? – неудобно отвечать, когда к виску приставили пистолет.
Ямамото перехватывает руку и улыбается.
- Мукуро передал твой привет. Поэтому я решил подождать. Моя катана осталась в гостинице, я думал, ты помнишь.
- Какой привет? Я сказал, что если из-за его кретинского юмора мы опять завалим операцию Десятого, я подарю его банку Хибари... Стоп. Я про тебя вообще ничего ему не говорил. Он опять пытается сорвать операцию, которую мы готовили месяц! Что он тебе сказал?
- Не важно. Наверное, он на тебя обиделся и пошутил.
- Что значит обиделся? Он саботирует секретную операцию! Что этот урод тебе сказал?
Ямамото повторяет абсолютно серьезным голосом. Слово в слово. У Рокудо Мукуро богатая фантазия.
- Я подорву эту тюрьму. Зачем ты вообще разговаривал с Мукуро?
- Не успеешь. Я загрызу тебя до смерти, если ты не исчезнешь с моей линии.
Ямамото вспоминает, что не отключил свою рацию, только когда слышит в наушниках Гокудеры голос Хибари Кёи. Звук слишком громкий, или он стоит слишком близко - можно почувствовать чужое дыхание.
Когда Гокудера решает неразрешимую задачу, у него смешной вид. Отключить рацию запрещает приказ Десятого, послать Ямамото мешает приказ не отключать рацию.
Хибари говорит еще про троих, выстрелов пока не слышно. Ямамото ждет и опирается на стенку, едва не касаясь чужого плеча. В задаче появляются дополнительные условия, в школе Гокудера любил математику.
- Ты разговариваешь с Хибари, почему мне нельзя разговаривать с Мукуро?
Ямамото сдвигает правее руку и резко отдергивает пальцы - верхний край стены оплавило взрывом. В глазах Гокудеры ни грамма сочувствия. Ямамото прикусывает обожженный палец. Ему сегодня везет даже в глупых шутках - левой рукой он уверенно держит катану, но стреляет хуже. Справа от Гокудеры стена холодная и безопасная, Ямамото пробует ее кончиком мизинца. Так можно гладить Ури, когда она в дурном настроении.
- Потому что Хибари не пытается убить Десятого, захватить его тело и кинуть Вонголу! – Гокудера повышает голос и роняет сигарету. - Обычно не пытается. Рехей, что сегодня со связью?
«Твою мать, Ямамото, какого хрена…», - Ямамото понимает, хотя и не умеет читать по губам.
- Получается, когда Тсуна прятался от Хибари в кабинете, они играли в прятки? Когда он заключил ту сделку, о которой они с Реборном были не в курсе.
Аретино начинают стрелять. Со стены сыплется штукатурка, выстрел обрушивает остатки арки. Мраморный ангел падает с постамента, химера у фонтана разлетается на куски. Новому снайперу нравится убивать статуи. Неподвижных хранителей тоже – они падают на землю раньше, чем сносит половину стены.
Хорошая у него винтовка.
Второй пистолет у Гокудеры в кармане, Ямамото пытается найти его на ощупь. Снайпер пристреливается, но не собирается себя выдавать. Если бы он был на крыше, Хибари бы его снял. У восточного входа И-Пин и Ламбо, от бывшего западного остались руины.
- Десятый лучше знает, что нужно Семье. Ему незачем прятаться, - Гокудера отстреливается и пытается починить рацию.
В наушниках тишина и шипение. Передатчик Вонголы виден только с одной точки.
Ямамото выглядывает из-за стены и выпускает оставшиеся три пули. Слишком далеко, не достать. Гокудера рядом проклинает задание, стрелка, преследующих его придурков и запрет на динамит и кольца. Две пули попадают в цель.
Взрывной волной стену слизывает с земли. Граната – прощальный подарок снайпера.
Ямамото кашляет и сплевывает землю, на языке привкус сырой известки, першит в горле. Правый бок отбило о каменную дорожку, когда он перекатился и закрыл собой Гокудеру. Кажется, закрыл. Попытался.
- Ты Джеймса Бонда пересмотрел? Это что было только что?
Ямамото смотрит только на свои часы: стекло разбилось, стрелки можно переводить пальцем. Хорошие часы, жалко - отец подарил на окончание школы.
- Я подумал про Ури. Я ее утром забыл покормить. Подерет шторы, жалко будет.
- Шторы ему жалко. Ты когда-нибудь научишься думать, а потом стрелять? – голос у Гокудеры сиплый. – Мы не играем в мафию и супергероев, если ты не в курсе. И не спасаем кошек.
- Он хотел тебя застрелить и наводил прицел. Я помешал зря?
Гокудера отдает ему пистолет и тянется за динамитом, не использовать который обещал Десятому. Если подорвать аккуратно, никто не заметит разницы. Никто еще не замечал - пуль не остается, все развалины выглядят одинаково.
- Если ты хоть слово скажешь Десятому…
Ямамото послушно молчит, отвечает Хибари Кёя – у Гокудеры заработала рация.
- Травоядные, проваливайте с моей линии. Играйте с динамитом, катанами и кошками дома. Еще слово - забью до смерти. Обоих.
Страж Облака удивительно многословен, от этого не по себе.

[Гость]

- Хибари экстремально быстро снял последнего снайпера! – вместе с голосом Рехея Ямамото узнает, что его наушники работают тоже. Гокудера отбирает у него микрофон.
- Рехей, отсоедини от меня Хибари.
- Гокудера, откуда у вас с Хибари своя линия? У него же только с Боссом.
- Мне плевать, откуда она взялась, я хочу, чтобы ее не было. Башка-лужайка, ты не можешь отсоединить два провода?
«Если ты сойдешь с ума, они не заметят», - голос в голове смеется.
- Тут Ламбо говорит, что перепутал микрофоны и наушники. Мне экстремально жаль! А вообще, почему вы здесь? Вы же полчаса прикрываете Муку.. Хром с варийским иллюзионистом. Тсуна, мы почти наладили связь. Через полчаса прибудет остальная Вария. И прикройте кто-нибудь Хром, пока ее не прикрыл Хибари. Ямамото, тебе тут передают привет…
Приветов на сегодня достаточно.
- Потом, не важно. Мы прикрываем Хром и ждем Варию. Отбой.
Последние люди Аретино умирают у огромного склепа в разрушенном парке. На дорожках лепестки цветов, пахнет гарью и розами. Могила выглядит величественной, вечером она будет на всех газетных снимках, к следующему утру две уцелевших семьи вернут украденное и предложат союз - в Италии быстро понимают намеки.
Хром помогла Бьянки, Хибари спрыгнул с крыши за секунду до взрыва. Половина группы прикрытия не вернулась с задания. Семьи Аретино больше нет. Артефакт, украденный у Вонголы, вернул Ламбо.
Ямамото смотрит, как оседает пыль. Ему нужно было спросить что-то важное.
Мертвая итальянка-доктор выбирает из светлых волос осколки и красит губы перед пыльным зеркалом. Выходит неровно – нижняя губа ярче верхней. Итальянка хмурится, чихает, а потом протирает зеркало светлым платком.
«Почему про него ты не спрашиваешь? Не боишься, что он догадается?».
Ямамото делает шаг вперед.
- Гокудера.
- Что еще?
- Про Ури. По-моему, я ее покормил.

***

Десятый опаздывает. Время задержки измеряется сигаретами, окурки умирают в грязной луже с бензиновыми пятнами. Тишиной можно нарезать рыбу. Ямамото кажется, что они на поле с взрывчаткой: дернешься - взлетишь на воздух.
Это Нанимори, поэтому все будет в порядке. Это город с самой обычной школой, где учились самые обычные мафиози. Это город Хибари Кёи. Здесь ничего не случается. Мирная спокойная Нанимори…
Десятый опаздывает, Гокудера отбрасывает смятую сигаретную пачку. Разговаривать с ним сейчас бесполезно. Ямамото гладит шнурок на катане и вспоминает: сегодня Тсуна просил не брать оружия. Поэтому Гокудера нервничает больше обычного, Ури утром катала по ковру динамит, а вместо тридцати минут до встречи они пришли за пятнадцать. Ямамото не помнит, что брал катану. Рефлексы, привычка тела. Присутствие оружия успокаивает нервы. Сейчас оно не нужно, без него можно обойтись; в центральном парке на детском празднике оно будет лишним. Расстаться с ним не проще, чем отобрать у Гокудеры сигареты.
Десятый опаздывает, механический голос говорит «абонент не отвечает или временно не доступен». Последняя сигарета падает на асфальт и гаснет под весом ботинка.
- Ничего не случилось. Уронил телефон, села батарейка, забыл зарядить, да мало ли. Мы вчера ушли во втором часу, Тсуна два месяца не был дома. Раз в жизни любой может проспать.
Взгляд Гокудеры говорит, что просыпают только разные придурки, но никак не Десятый. Десятый все делает вовремя.
- Прошло пятнадцать минут. Пятнадцать чертовых минут! За пятнадцать минут можно напасть, убить и скинуть с моста тело. За пятнадцать минут молчания по рации объявляют тревогу.
- Наверное, это террористы, - Ямамото старается быть серьезным. – Аретино воскрес и решил убить Десятого цветочным горшком. Или убийца затаился в ванной. Вчера по телику показывали кино: убийца прячется за шторкой, а потом бьет жертву ножом. Или возле школы на Тсуну напала банда подростков, которых не взяли в дисциплинарный комитет. Твою мать, Гокудера, с ним там Иемитцу, Ламбо и Реборн. Ему двадцать три, ничего с ним не случится! Хватит. Мы в Нанимори и идем на детский утренник. Детский праздник, не задание, не переговоры с мафией. Детишки, сахарная вата и воздушные шарики. Ты ходил на детские праздники? Конкурсы, клоуны, карусели. Тсуна и Хибари – учредители детского фонда.
Гокудера подходит ближе, сокращая дистанцию, - детские праздники явно были лишними. Динамит остался в отеле, скоро должен придти Десятый. Ничего не случится, даже если эти праздники Гокудера в кошмарах видел. Перестанет разговаривать, назовет придурком, наорет дома. Обидится. Ямамото думает, как превратить сказанное в шутку.
Гокудера расстегивает на нем пиджак, пуговицы едва не отлетают в стороны. Ямамото уже ничего не понимает.
- Воздушные шарики и сахарная вата, радостные детишки? – руки Гокудеры на рукояти катаны. - Тогда какого хрена ты таскаешь это с собой?
Ямамото улыбается, пытаясь придумать ответ. Десятый опаздывает, но приходит вовремя.
- Доброе утро, - Тсуна сонно трет глаза, о двадцати минутах опоздания никто не вспоминает. Гокудера отскакивает в сторону и молниеносно отвечает «доброе утро, Десятый». Ямамото невозмутимо заправляет рубашку в брюки и застегивает пиджак.
- Доброе утро. Мы тоже немного проспали. А Ламбо не с нами?
- Он в оргкомитете, - Тсуна зевает, ночь выдалась бурной. – Ушел утром договариваться насчет леденцов, сахарной ваты и шариков. Мы придем к открытию. Рехей обещал организовать культурную программу. Гокудера, ты не проведешь экскурсию с Хару? Дети тебя любят.
Гокудера, который был в центральном парке один единственный раз, соглашается.
- Разумеется, Десятый, это большая честь. Это будет самая запоминающаяся экскурсия, на которой они были!
- Если они с нее вернутся, – добавляет Ямамото шепотом. – В парке есть указатели и путеводитель, Хару знает, куда идти.
Гокудера делает вид, что его не слышал.
- А помните американские горки? Ту, на которую забралась коала, панда, енот - ну, тот милый зверек. Забавно было.
- Очень, - Тсуна с Гокудерой отвечают в унисон.
- Кстати, а Реборн ничего не говорил насчет представления? Он собирался помочь Ламбо со сценарием, но теперь его вроде пишет Хром и…
- Мукуро. Какой-то идиот позволил ему писать сценарий детского праздника.
- Хром очень хотела участвовать, и можно заменить фейерверки иллюзиями, - Тсуна нерешительно улыбается. – Хибари сказал, что бюджет ограничен.
- Отличная идея, Десятый!
- Будет весело.
До взрыва еще полчаса.

[Гость]

На девчонке белые гольфы не по размеру. Они аккуратно подвернуты у коленок – две параллельные линии, как в учебнике геометрии. Еще на ней черные банты и школьная форма. В левой руке моток сахарной ваты.
- Савада-сан, а я вас знаю! Нами, вы не помните? Вы приезжали к нам в школу.
Гокудера напрягается, Тсуна касается ремешка часов на запястье. Подарок Мукуро и Хром, прошедший контроль Хибари. Это самый обычный ребенок, никаких иллюзий.
Тсуна улыбается и наклоняется для ответа. В Нанимори Десятый Вонгола – Савада Тсунаеши, видный бизнесмен, глава попечительского Совета и мечта некоторых школьниц, успевших узнать, что он еще не женат. Лет десять назад никто бы не поверил.
Девчонке десять лет, у нее глаза Хару и улыбка Киоко.
- Все говорят, вы такой, такой классный. Савада-сан, а какое вы любите мороженное? Имбирное, фруктовое, с зеленым чаем?
Ровно выглаженные складки на форме, симметрично завязанные бантиками косы. Белые-белые гольфы, как будто только что из магазина.
И всепоглощающая, подкупающая уверенность, что Десятый живет, чтобы покупать мороженное маленьким девочкам.
Тсуна размышляет минуту, а потом сдается и отвечает:
- А какое ты любишь?
- Ананасовое, - гордо отвечает девчонка, и, осмелев, подходит ближе. Гокудера рефлекторно выставляет руку и закрывает Босса.
- Мороженное будет на празднике. Какое захочешь.
Нами смотрит на Гокудеру и протяжно ноет:
- До праздника долго.
- Полчаса, - Гокудера сверяется с циферблатом. – Десятый, мы можем опоздать, если сейчас не выйдем.
У девчонки не только глаза Хару, но и ее упрямство вместе с чутьем. Выпросить мороженое у Ямамото и Тсуны гораздо проще, но у них нет с собой денег.
Белые гольфы, лукавая улыбка. Ямамото не может понять, что не так. Школьная форма, значок Нанимори. Ему даже кажется, что однажды он ее видел. Наверное, племянница или сестра кого-то из одноклассников. Или подруга чьей-то дочки, дочка соседей.
- А там точно будет ананасовое? Рейко говорила, в прошлом году не было! А мне нельзя имбирное. Мама говорит, это называется пищевой аллергией. А у тебя никогда так не было?
Гокудера очень нравится детям. Еще больше детям нравится играть с Ури. Главное, вовремя забрать детей - большинство родителей против игр с оружием и динамитом.
- Так, ананасовое? – примирительно спрашивает Ямамото. – Хочешь, я тебе куплю?
Нами оглядывает его с подозрением. Ямамото улыбается и снимает пиджак, перекидывает через руку, закрывая ножны.
- Тогда я хочу сливочное и ананасовое! – обычные школьницы не выпрашивают мороженое у незнакомых мужчин. Гокудера пихает его локтем. Обычные незнакомые мужчины не пялятся на ноги маленьких девочек.
Ямамото берет кошелек и дисциплинированно становится в очередь у киоска. Десятый разговаривает с Реборном, девчонка о чем-то расспрашивает Гокудеру. Очередь небольшая, но Ямамото пропускает старушку, ребенка и женщину.
- Ваша дочка? Такая славная, – спрашивает старушка у кассы. Его приняли за отца, балующего ребенка мороженным. Или это прикрытие, чтобы узнать, почему ребенок гуляет с незнакомыми мужчинами. Гражданская бдительность.
- Моя, - Ямамото разводит руками. – Обещал сводить в парк, а тут деловые переговоры. Пришлось взять с собой.
Старушка улыбается и кладет покупки в сумку.
- Вы на нее похожи. Такой же славный молодой человек.
Издалека Нами похожа на ангела, одну из тех славных маленьких девочек, которые попадают на небеса. Их печатают на открытках. Еще больше она похожа на глянцевый плакат в журнале, результат опроса «какой бы вы хотели видеть свою милую маленькую дочь». Белые гольфы, черные бантики, форма без лишних складок. Ямамото не знает, чем она ему не нравится. Самая обычная японская школьница в самом обычном японском городе разговаривает с самыми обычными членами мафиозной семьи. Что-то не так.
- Сливочного не было, купил ананасовое, - Ямамото не сводит с девчонки глаз. Они сокращают путь через детскую площадку, но Нами не замечает качелей. Впереди центральный парк, справа витрины торгового центра. Моток с сахарной ватой в ее руке скоро расплавится. Тсуна останавливается, жмет отбой и кладет трубку.
Нами облизывает мороженое, Гокудера курит. От тишины ломит виски. Воротник рубашки кажется удавкой.
Десятый говорит:
- Нам нужно идти. Нами, мы будем очень рады видеть тебя на празднике. Приводи родителей.
- Савада-сан, - она привстает на цыпочки, и Ямамото замечает, что на светлых гольфах ни пятнышка. Ночью был дождь, десятилетние дети не умеют аккуратно обходить лужи.
- Савада-сан, а хотите, я покажу вам фокус? – глаза у нее открываются и закрываются, как у фарфоровой куклы. Намимори – Нами. Игра слов. Маленькая куколка на ниточках.
- Очень хотим. Потом. А сейчас мы опаздываем, - Гокудера снова отстраняет ее от Тсуны.
- Ну, Рейко говорит, что он очень смешной. Братику тоже нравится.
- Покажешь на празднике, - Гокудера неумолим. – Там будет дядя, который страшно любит разные фокусы.
- Я хочу сейчас. На празднике будет неинтересно, - Нами протяжно ноет и, доев мороженное, берется за сахарную вату. - Это классный фокус! Правда-правда. Больше никто в классе так не умеет.
- Если это быстро, то, может, мы можем немного задержаться, - Тсуна не умеет отказывать просьбам.
Когда Десятый отворачивается, Нами показывает Гокудере язык.
Моток с сахарной ватой она держит левой рукой. На правой руке аккуратное маленькое колечко.
- А ты любишь фокусы? – Нами ловит взгляд Ямамото и отвечает таким же пристальным, почти не моргая. Аккуратно разгибаются маленькие пальчики.
Школьную форму купили сегодня утром: на правом гольфе остался кусочек бирки.
В Нанимори нет террористов. Нами – надоедливая маленькая девочка. Нет никаких предчувствий.
Сахарная вата – розовое пятно на мокром асфальте. Гокудера рядом что-то кричит, Десятый отшатывается. На тупой стороне лезвия пятна крови. Слишком сильный удар - тело отлетело в сторону и ударилось об асфальт. Ямамото слышит, как вдалеке начинается дождь.
Детскую площадку уносит взрывом.
Она разжала пальцы и выронила взрыватель.
В голове пусто и тихо.
В такой тишине читал молитву пастор маленькой итальянской церкви. Гокудера сказал, это паршивое место для укрытия и старик первым их сдаст. «Вам нужно молиться Мадонне, вам не хватает веры». Гокудера говорит, веры достаточно, чтобы подорвать церковь, если их здесь найдут. «На все воля Мадонны». Святая Дева была занята.
«Молодые люди, да, я видел двух молодых людей – они ушли, но обещали вернуться к утренней исповеди. Помилуйте, добрый синьор, я говорю правду. Ложь не угодна господу нашему».
От церкви ничего не осталось. Вонгола построила новую: ее священник – сын старика. Никто из них никогда ходил туда молиться. Ямамото вообще не верит в молитвы.
Своим глазам он тоже не верит.
Святая дева и ее небесные ангелы, мертвые маленькие девочки, пусть взрыватель там был. Или это была сломавшаяся в прошлом базука, и им всем снова пятнадцать лет. Все живы, он никогда не был в Италии, не бросал бейсбол, не ругался с отцом, не играл в мафию, не убивал женщин.
На японских демонах не работают итальянские заклинания. В голове звучит чужой голос.
«Хочешь, я расскажу, что было на самом деле?».
Ямамото приходит в себя от боли в висках. На детской площадке тихо, как будто всех детишек ангелы забрали на праздники. От качелей уцелел один единственный столб, взрывом разбило окна торгового центра – в витрине воет сигнализация.
Правый висок холодный и мокрый. Ямамото прижимает к нему ладонь, становится легче. Стало бы легче, если бы не пошел дождь, капли текут по правой щеке. Небо ясное без единого облачка. Ямамото замечает это, когда встает. Пытается встать. Нужно встать, пока не осела пыль, и не начали стрелять. Он и встает - с третьего раза. Пальцы в крови.
Земля перед глазами крутится, как колесо в луна-парке. Или как кафель в холле того ресторана, где они с Гокудерой... Если Гокудера ругается, значит, еще жив. Тсуна ползет по земле и пытается найти мобильник – его выбило из рук взрывом.
- Какого хрена здесь творится? – на вопрос отвечают выстрелы. Десятого спасает интуиция: он наклоняется за оплавленным аккумулятором. Его хранителей спасает привычка прикрывать Босса.
От боли тошнит, сводит изнутри судорогой.
- Десятый! Все хорошо, Десятый?
Тсуна тяжело дышит и часто кашляет. Полгода не было никаких покушений.
- Десятый, вы ранены? – Гокудера пытается осмотреть Босса, поднимает с земли крышку мобильника и становится отличной мишенью для снайпера. Ямамото сбивает его с ног, не дожидаясь благодарности.
- Придурок, ты что творишь? А если бы он стрелял в Тсуну?
Если бы он стрелял в Тсуну, то значит, мог снять их всех, как мишени в тире.
- Оттуда не достать.
Тсуна лежит на земле и наговаривает сообщение в сломанный телефон, от корпуса почти ничего не осталось, но встроенный передатчик Шоичи уцелеет и при атомном взрыве. Вонгола сейчас получает сигнал тревоги. Тсуна говорит, что-то не так с кольцом, но Ямамото занят другим и его не слушает.
Земляная насыпь выглядит надежным укрытием – до того, как противник сменит точку и наведет прицел. До прибытия Вонголы нет ни времени, ни оружия.
Пиджак и ножны Ямамото отбрасывает в сторону. У Гокудеры и Тсуны будет тридцать секунд до нового укрытия.
Перед глазами темные круги.
- Гокудера, добегаете до тех кустов и ждете Вонголу.
Гокудера его посылает. Вместе с идиотскими, самоубийственными планами, которые все равно не сработают.

[Гость]

Когда Ямамото активирует кольцо, мир становится похож на видеоигры. Внизу оружие, в углу карта. Они играли в школе, у Ямамото дома, когда уезжали родители. Три часа ночи, темная гостиная, тридцатый уровень. Выстрелы, нападение, ай, черт! «Придурок, ты разбудишь Тсуну. Выруби звук! И руки убери. Сейчас моя очередь».
Ямамото давно не играет в видеоигры, в мафию у него получается лучше.
- Кого ты прикроешь с разбитой башкой? Ты не защитишь Десятого, а сдохнешь! Их не меньше десятка, у них оружие, и мы не знаем, кто они. Что ты сделаешь? Десятый, Тсуна, объясни этому придурку…
- Я их отвлеку и выиграю время.
Выстрелы раздаются ближе. Гокудера ругается, Ямамото больше ничего не слышит.
- Через двадцать секунд вы бежите, куда я сказал. Один, Два, Три.
Десятый отключает рацию и молчит; он не сказал ни слова после того, как его Страж Дождя активировал кольцо. Не пытается активировать собственное, не отдает приказы. Не отвечает Гокудере, не собирается останавливать Ямамото. Ранило, оглушило, задело взрывом? Детонатор был связан с кольцом? Детонатор должен был среагировать на кольцо? Гокудера прикроет Босса, Вонгола будет здесь через десять минут.
- Все в порядке, Тсуна. Я разберусь, - Ямамото улыбается и считает выдохи. – Восемнадцать, девятнадцать, двадцать.
Атака ди Сквало!
Вместо боли пустота, дырка в затылке.
Мертвому террористу никогда не исполнится двадцать. Не мафиозная семья - группа наглых подростков. С мальчишки сползает маска. Его нельзя опознать – удар пришелся в лицо. Значок на куртке из подарочной серии к празднику, в Нанимори выдается лучшим ученикам. У другого эмблема дисциплинарного комитета.
Хибари Кёя где-то совершил ошибку, к вечеру он загрызет виновных.
Группа детишек решила поиграть в террористов. Кто-то подарил им настоящее оружие. Маленькая девочка с бантиками – чья-то сестра. Ей обещали купить куклу и научили показывать фокусы.
Для мальчишек они слишком хорошо стреляют.
Кто-то играет в бейсбол, кто-то поступает в университет, кто-то бегает на свидания, а по вечерам играет в террористов. Есть пара профессионалов – они умерли первыми.
Террористы в Нанимори. Хриплый смех разрывает горло.
Мальчишки хорошо стреляют, но бегают плохо. Ямамото быстрее.
Кольцо горит синим. Можно или снять его, или отрезать палец.
Небо затягивает облаками, но грозой не пахнет. Пахнет болотной сыростью, могильными плитами, гнилыми цветами.
Первый, второй, третий. Ямамото снова считает до двадцати. Соберешь двадцать – получишь приз. Играть в мафию просто и весело.
Ямамото чувствует себя так, словно смотрит кино про чужие похороны. Пленку немного отмотали назад. Ничего нельзя сделать.
Ямамото умер, его оглушило взрывом, осколком разбило висок. Ямамото не хочет убивать, не хочет больше играть. Все это делает кто-то еще. Он ему улыбается. Он дышит ровно. Они напали на Вонголу, поэтому не доживут до двадцати. Если досчитать до двадцати, никого не останется.
На небесных кранах сорвало вентили. Ямамото не знает, что с этим делать.
«Никто не знает. Поэтому у тебя не получится. Мне жаль», - прощальный поцелуй в разбитый висок. «Я думала, ты хороший мальчик. Потом ты меня убил».
Итальянка вздыхает и исчезает, Ямамото один в пустом зале. Показывают немое кино, отлетают в сторону картонные нарисованные фигурки; сломанный проектор мотает пленку. Тихо-тихо.
Текущие краны, итальянские переговоры, мертвые маленькие девочки. День рождения Десятого. Окончание школы. Вария. Взрыв. Итальянский отпуск. Гокудера и Ури.
Кольцо на пальце обжигает. Он перебрасывает катану в левую руку.
Проектор щелкает, пленка перематывается назад, на ней Десятый Вонгола за двадцать секунд до атаки. На лице чужая кровь, в волосах осколки и глина. Десятый смотрит на своего Хранителя Дождя и пытается что-то сказать.
У Нами глаза Хару и улыбка Киоко. Если Десятый выберет одну из них, то вполне возможно так будет выглядеть его дочь лет через десять.
В кинотеатре нет звука, проектор барахлит и зажевывает пленку. Глаза Вонголы темнеют и тускнут, становятся карими. Десятый исчезает, остается Тсуна.
Тсуна его боится.

***

Первой в больничную палату приходит Ури. Прыгает на белое одеяло, мурлычет и щурит глаза. От нее веет теплом, потом снятся хорошие сны.
Хотя настоящих снов он больше не видит. Их украли успокоительные и лекарства. Медикаментозный сон спокойный и ненастоящий – приятная пустота у висков, темный провал.
Месяц назад сняли кислородную маску. Теперь вместо звуков аппаратуры он слушает кошачье мурлыкание. Временами Ури поднимается, спрыгивает с колен и удаляется поесть. Или погулять. Или поиграть с Гокудерой, сидящим в старом, продавленном кресле.
Ямамото давно может разговаривать, но не произнес еще ни слова. Врачи подозревают потерю речи. Гокудера пересказывает последние новости, ругается с Ури и рассказывает об Италии. В этом городе они никогда не были. Маленький итальянский замок, мафиозная семья и гостящая у них пианистка. Иногда он рассказывает про Шамала, обычно много ругается, и в палату заглядывают сестры. Когда он говорит о Десятом, голос у него тихий.
Тот, кто рассказывает, обычно ожидает ответа. Ямамото не знает, что нужно сказать. Он смотрит в потолок и улыбается. Гокудера настаивает на том, чтобы сделать еще раз томограмму головного мозга. Врачи говорят, повреждений нет.
На самом деле он давно придумал, что нужно сказать. Из непроизнесенных слов можно составлять книги. Ямамото не боится говорить, он боится спрашивать; если спросить, Гокудера ответит.
Вместо воспоминаний в голове провалы, как после лекарств. С ними спокойно, привычно и тихо. Память напоминает колоду карт в разгар партии - переворачивать некоторые страшно. Ямамото думает об этом, когда по утрам итальянское солнце пробирается сквозь светлые шторы.
Они на маленьком итальянском острове. Лето небывало жаркое, три недели здесь не идут дожди. Об этом говорили медсестры, красивые длинноногие итальянки. Гокудера их не выносит. Даже в частной больнице мафии женщины любят лезть в чужие дела.
В отличие от Гокудеры, галлюцинации приходят к Ямамото только в приемные часы. Они похожи на настоящих людей, никогда не надевают бахилы и разговаривают с Гокудерой. Иногда ругаются, иногда спорят, иногда сочувствуют.
Когда Гокудера от них устает, их прогоняет Ури. Вздыбливает шерсть и выпускает когти.
Глазам и слуху верить нельзя. Все эти люди, завалившие палату банками с соком, коробками, фруктами и цветами... На самом деле их не существует. Зачем бы им было сюда приходить?
Почему здесь Гокудера, когда он должен защищать Десятого, Ямамото не спрашивает. Есть вещи, которые он не хочет знать.
Галлюцинации, пусть и приходят в приемные часы, но всегда разные. Иногда они могут повторяться или приходить вместе.
Каваллоне с телохранителями, И-Пин, Ламбо, Киоко, Реборн. Хибари, Рехей, Хару и даже Сквало. Иногда галлюцинации становятся совсем странными. Однажды он видит Шамала. Тот бросает на него один единственный взгляд и ругается с Гокудерой - дверь палаты ударяется об косяк.
Галлюцинации ведут себя по-разному, но одно неизменно: Десятого Вонголы среди них нет. Иногда Ямамото боится, что они настоящие.
Чаще всего приходит Хару. С неизменной улыбкой и пакетом купленных на рынке персиков. Перелеты в Японию дорогие, она живет в особняке Каваллоне.
Уже три дня, как в палате тихо. Не хлопают двери, не ругаются медсестры, не шипит ни на кого Ури. Гокудера молчит и много курит у подоконника.
Хару приходит вечером, за полчаса до закрытия. Она помнит имена всех медсестер, никто не попросит ее уходить ровно в семь. К кому она каждый раз приходит, Ямамото не знает.
Солнце действительно жаркое – в косынке Хару может сойти за итальянку. Она смотрит на Гокудеру, руки у нее дрожат. Она набирается храбрости и ставит пакет на стол. Вместо персиков сегодня темные сливы.
- Ямамото, знаешь, на улице безумный ветер. Когда мы были на катере, у меня чуть не унесло шляпу. Зато я поймала букет - Бьянки ужасно злилась, - Хару обращается к нему, когда не знает, что и кому говорить, Ямамото улыбается. – Свадьбы ужасно волнительные – Киоко-чан чуть не сошла с ума. Мы с И-Пин и Бьянки сбились с ног, пока искали серьги, подходящие к платью. Их подарила Хром, они, правда, ненастоящие, но безумно красивые. И платье. Я решила, что буду выходить только в белом, правда Киоко захотела в персиковом, но тебе, наверное, не интересно. Дино-сан подарил Тсуне маленький виноградник, мы обязательно туда съездим. Он прямо за особняком Вонголы. Тсуна давно собирался договориться насчет него с соседями, но никак не решался, поэтому Дино-сан его купил. А родители Тсуны были красивые. Его мама приготовила столько японских блюд, которых я никогда не пробовала. Но суши вы с Гокудерой готовили гораздо вкуснее на прошлое рождество… Ямамото, представляешь, я первый раз была подружкой невесты. Я всегда думала, что Киоко-чан выберет Хану, но Хана уже замужем, Киоко была у нее подружкой, быть подружкой подружки почему-то нельзя, так говорил священник. Он был такой милый и говорил по-итальянски, Реборн-сан нам переводил. Реборн-сан сказал, что если Тсуна разведется с Киоко, то ему придется жениться на мне - загадочный итальянский обычай. Мы с Рехеем поручились за их счастливый брак на небесах, а еще нам один раз пришлось целоваться. Брат Киоко-чан такой смешной. Правда неуклюжий - едва не уронил меня за борт, когда мы танцевали. Хана рассмеялась и сказала, что совсем не ревнует. Она славная, не знаю, почему я раньше ее боялась. А потом там были какие-то странные типы. Тсуна сказал, что это Вария, и он не знает, кто их пригласил. Парень с короной жонглировал ножами – никогда такого не видела. Еще один, не запомнила, как зовут, показывал фокусы. Потом были ужасно красивые фейерверки. Все смотрели на них и говорили что-то о Мукуро. Все о нем говорят, а я ни разу его не видела. О, а еще Хибари-сан танцевал с Хром. Мы полчаса не знали жалеть ее или радоваться - Хибари-сан иногда грубый и страшный. Она хотела его поцеловать, что-то прошептала на ухо, а он чуть не сломал ей руку. Хибари-сан так никогда не женится. В общем, было ужасно весело. Дино-сан обещал дать мне свой ноутбук, я принесу и покажу фотографии. Мы снимали на видео, но фейерверки там совсем не вышли. Гокудера-кун, Тсуна хотел сказать, что он был бы очень рад…

[Гость]

Гокудера отворачивается от подоконника и захлопывает раму. Хару вздрагивает, Ури спрыгивает с постели.
- Я очень рад за Десятого. Я отправил ему поздравления. У тебя все? Тогда тебе пора идти - опоздаешь на автобус. Или на катер.
- Меня ждут в машине. Дино-сан запретил поздно возвращаться одной.
Гокудера задерживает дыхание, а потом отвечает:
- Тогда какого черта ты еще здесь? Кто тебя просил приходить?
Через полчаса у Гокудеры зазвонит мобильник.
Где он проведет всю ночь ни Ямамото, ни Ури никогда не узнают.

Бьянки приходит утром. Белая шляпка, легкое итальянское платье и сетчатые перчатки. Медсестра бежала за ней от входа и умоляла синьору надеть бахилы поверх лаковых туфель.
- Я думаю, не стоило покупать торт, - говорит Бьянки вместо приветствия и поправляет солнцезащитные очки. Медсестра выскальзывает за дверь и приносит извинение за беспокойство. Палата Ямамото – единственная, где все время бывают гости. В остальных тихо.
- Приходить тоже не стоило.
- Почему? Я принесла цветы, - белые лилии ложатся на стол. – Все так делают. Здесь очень мило. По словам Реборна лучшая частная клиника в Италии, почти санаторий. Горы, тишина, свежий воздух. Как на кладбище.
Бьянки отрезает горлышко от пустой бутылки, наливает воду и ставит цветы посредине комнаты. Гокудера смотрит на них так, словно по ним ползут ядовитые гусеницы.
- Я хотела что-нибудь приготовить, но здесь свое меню. Хотя Хару сказала, что приносила печенье. Я пыталась тебе звонить, ты не берешь трубку. Хаято, я за тебя волновалась. Я чуть с ума не сошла! Ты мог бы зайти, когда приезжал к Десятому. Да ты мог просто взять и…
- Вернуться? – подсказывает Гокудера. – Вы все за этим сюда приходите? Хотя бы ты можешь мне не врать? Хранитель Вонголы, Страж Шторма, Правая рука Десятого. Гокудера, вернись обратно, все будет по-прежнему. Не нервничай, не пользуйся кольцом, не ходи на переговоры, не приезжай в Японию. Лучше разбирай бумаги и раз в неделю ходи к психоаналитику. Вдруг ты тоже псих и решишь подорвать всех нахрен? По-прежнему все? Каждый изображает из себя Мать Терезу и говорит, что все понимает. Меня достало отвечать, что у малявки была взрывчатка, а я оставил динамит в гостинице. И что я не прикрываю этого чертова придурка, потому что у него съехала крыша.
Бьянки молчит, а потом достает тонкие дамские сигареты, щелкает зажигалка.
- Хаято, мне плевать, вернешься ли ты в мафию. Хочешь, иди в миссионеры и помогай голодающим в Африке. Выращивай виноград, восстанавливайся в университете. Поступай в консерваторию. Только объясни, за каким чертом ты собираешься похоронить себя здесь?
В воздухе слишком много дыма, нужно открыть окно. Ури недовольно фыркает, ее не слышат.
- Чего ты от меня хочешь?
- Я хочу, чтобы ты был счастлив! Хаято, пойми, тебе двадцать три. Ты можешь встретить женщину, влюбиться, завести детей... Господи, ты найдешь себе кого-нибудь еще! В мире шесть миллионов человек. Кого-нибудь любящего, заботливого и нормального! Хаято, я не хочу, чтобы тебя нашли с отрезанной головой в пластиковом пакете. Да он тебе никто! Он ничего не значит. Он больше не друг, не брат и не член Семьи. Он сорвавшийся убийца обколотый наркотиками. Придурок, идиот. Ты сам мне говорил. Он улыбается стенке. Он вообще не понимает, что ты сейчас здесь! Плевать ему на тебя, на Вонголу и на Десятого. Он активировал кольцо и вырезал двадцать человек в центре города, возле центрального парка. Младшему было четырнадцать лет. Четырнадцать, понимаешь? Ему было столько же, когда он начал с тобой таскаться и играть в мафию.
- Он защищал Десятого. Они были в масках и стреляли на поражение. Что он должен был делать? Предложить им сыграть в бейсбол? Откуда в Нанимори четырнадцатилетние террористы?
- В Нанимори нет террористов. Уже никаких, - голос у Бьянки усталый.
- Тебе так сказал Реборн?
- Хибари сказал, что их нет. Когда Хибари говорит, Хибари делает, поэтому ему доверяют. Хибари не светится на центральном телевидении. Да если бы там не было Хибари, твой Ямамото стал бы звездой вечерних шоу. Маньяком-убийцей, главой террористической группы. Журналисты успели снять трупы до того, как их унесли. Ты на них смотрел? Не сделал выводы? Я не шутила про отрезанные головы. Тебе нравилось прикрывать психа? Шамал говорит, ты прикрывал его несколько лет. Крышу сносит не сразу - должны были быть признаки, поводы для подозрений. Ты был занят Десятым или Вонголой, вам некогда было разговаривать по душам? Ты здесь из-за угрызений совести?
- Ты здесь, потому что всегда его любила или просто хочешь меня достать?
- Я твоя сестра и единственная, кто способен здраво мыслить. Тебе вредно тут находиться. Почему нельзя жить рядом в гостинице? Или ты здесь ради любви и ночью держишь его за руку? Я бы поняла, если бы это был Десятый. Все бы поняли. Так ты даже с Десятым перестал разговаривать.
- Мои дела с Десятым тебя не касаются. Если нечем заняться, отучи Шамала столько пить. У него появляются нездоровые идеи. Недавно притащился сюда и читал нотации. Медсестры жаловались – он семь раз ошибся палатой и облапал всех баб в ординаторской. Мне двадцать три. Где я гроблю свою жизнь, не твое дело.
- Хаято, я могу объяснить по-взрослому. У вас были общие дела, а теперь их нет. Он сорвался и нас подставил, ты ничем ему не обязан. У него неплохой счет в банке, Вонгола оплачивает лечение. У него есть родственники, которые могут готовить ему суши. У него есть куча друзей, которые будут его навещать, если узнают где он. Или не будут – друзья разные. Его и так навещает куча народу. У него, наверняка, где-нибудь есть девушка, готовая держать его за руку, а если нет, то обязательно найдется. Не хочешь предоставлять все случаю – найми сиделку.
- Чтобы она его отравила? Я в курсе ваших разговоров. Реборн предлагал его застрелить. Ты всегда повторяешь то, что он говорит? Он же тебя бросил.
Бьянки вздыхает и качает головой:
- Тебя попросил Десятый, про Реборна больше никто не знает. И он меня не бросал.
- Правда?
- Десятый просил тебя присмотреть за Ямамото. Ты все понимаешь буквально. Если это приказ Десятого, расшибаешь себе лоб. Только это был не приказ, это была просьба. Ты уже сделал все, о чем тебя попросили. Святая Дева, ты сделал даже то, о чем тебя не просили! У него лучший уход во всей Италии и лучшие врачи, каких можно найти за деньги. Больше ничего невозможно сделать. Если снять его с препаратов, он снова кого-нибудь убьет. Мы не знаем, что происходит со свихнувшимися Хранителями. Еще предложи отдать ему кольцо.
- Никто не пробовал.
- Хаято, ты идиот. Дождь шел неделю, пока Шоичи Ирие не нашел способ нейтрализовать кольцо. Он выглядит нормальным, потому что его лечат. Он хоть раз с тобой разговаривал? Он хоть с кем-нибудь разговаривал? Ты собираешься подорвать госпиталь и свалить с ним в Альпы? Нужно остановиться и пойти домой. Все. Все, что мог ты сделал. Объясни мне, почему ты еще здесь? Если у вас что-то было, ты не обязан всю жизнь сидеть у его постели. Это проходит. Сначала больно, потом привыкаешь. Его нет, а у тебя есть нормальная жизнь. Послушай, я старше, я твоя сестра, и я о тебе забочусь!
- Я уже слышал. Вали к черту, к Шамалу, к Реборну, куда угодно. Просто перестань капать мне на мозги.
- Назови хоть одну причину, почему ты должен здесь оставаться?
- Его любит Ури.
Бьянки хлопает дверью. К вечеру дверная ручка расплавится.

[Гость]

Хром опаздывает. Она приходит, когда больничные двери должны уже закрыться, и давно закончились приемные часы. В восемь тридцать уходит последний катер, через полчаса возле больницы закроется киоск с сигаретами, - поэтому Гокудера смотрит в окно, подняв жалюзи, Ури следит за дверью.
Хром Докуро стучится в закрытую дверь. Медсестры никогда ее не видели и не обязаны пропускать, у нее нет ни договоренности, ни пропуска – только маленькое колечко на пальце. Ей верят.
К больным принято приходить с пакетами, в руках у Хром цветы и маленький ридикюль. Невысокие каблуки и слишком темные очки для позднего вечера. Никто ничему не удивляется.
Дверь больничной палаты распахивается раньше, чем она туда заходит.
- Я опоздала, у Мукуро-сама остались дела, - Хром кланяется так почтительно, что Ямамото перестает улыбаться. – Прости, что заставила ждать.
Гокудера не замечает странности и улыбается, предлагает ей стул.
Первой из всех, заходивших в палату женщин. Сюда они приходят чаще, все верно. Женщины пытаются утешить, мужчины пытаются помочь.
Хром вежливо отказывается и от предложения сесть, и от предложения переночевать. С Гокудерой творится что-то неладное, месяц назад он запретил остаться на ночь Хару.
Гокудера говорит столько разной чуши, что Ямамото не по себе. Хром отвечает и смеется легко и немного громко. Они похожи на актеров, которые играют в спектакле.
Ури отворачивается и теряет к ним интерес.
Хром снимает очки, кладет на стол и поворачивает кольцо камнем наверх. Глаза у нее светятся.
- Здесь неплохие камеры. Полчаса нам хватит.
Гокудера закуривает, активирует свое кольцо и исчезает.
Полчаса Ямамото смотрит на пустоту. Для сумасшедшего это совершенно нормально, последствие лекарств.
Когда Хром появляется, на ней повязка, под глазами тени. Гокудера кивает и выбрасывает сигарету:
- Я соглашусь с условиями. И можешь присесть, Хибари приедет через десять минут.
Минуту в палате тихо.
Потом Хром шепчет «спасибо», кивает и маленькой птичкой вспархивает на стул. Она похожа на девочку, смотрящую на ангела. Кольцо Тумана все еще светится на ее руке. Оно разгорается не сразу, чтобы запомнить, у Вонголы было много общих заданий. Сначала вырывается слабая искра, сгущается фиолетовое пламя, язычки танцуют на тонких пальцах. Хром маленькая даже по меркам японцев. Рядом с высокими итальянками она выглядит ребенком. Потерявшаяся в аэропорту девочка с чемоданчиком. Ей сочувствуют и помогают купить билет, пройти контроль, уладить трудности с таможней, досмотром и визой. Маленькая девочка возвращается и прячет сокровища Вонголы под видом итальянских платьев. Кроме иллюзий Тумана, детекторы аэропорта ничего не увидят.
Гокудера ничего не замечает. Хром наклоняется ниже и целует Ямамото в лоб.
Чтобы поцеловать на прощание Гокудеру, она встает со стула и приподнимается на цыпочки. Потом говорит по-итальянски, коверкая слова. Разобрать почти невозможно, но Ямамото их слышит, хотя и не понимает значения.
На следующий день Хром улетит в Грецию и не вернется. От ее губ останется холодный металлический привкус.
Ночью Ямамото снится Мукуро.

Ямамото снится мертвая итальянка-доктор. На ней брильянтовые серьги и белый халат, на бейжде аккуратно выведено имя. «Специалист по клинической психиатрии, Анж…», - дальше Ямамото не дочитает.
Клаудия Кардинале, Софи Лорен, Орнелла Мути. У итальянских актрис длинные непривычные имена, которые застывают на языке. Ни на одну из них она не похожа – изменчивые черты всего лишь кадры из просмотренных фильмов. Итальянка-доктор выглядит воскресшей из мертвых, забальзамированной мумией. Пальцы тянутся к катане; бесполезно - во сне нет оружия.
Итальянка снова закидывает ногу на ногу и достает сигару. Она мертва, поэтому может курить.
Она курила и раньше - дамские сигары, такие же курит Бьянки, но этого Ямамото не помнит. Только интервью в маленьком ресторанчике поздним вечером, диктофон накануне купил Гокудера, кожаный блокнот из ближайшего супермаркета, ручка с золотым тиснением из сувенирного киоска. У доктора усталый вид, круги под глазами гармонируют с фиолетовыми тенями. Итальянке за сорок. На некрасивом лице, спрятанном косметикой, паутина морщин. Она выглядит старше, когда смеется. Смех у нее неприятный: резкий и злой, от него пересыхает в горле.
Ямамото вспоминает единственную итальянскую молитву, спотыкается и падает, сбивая соседний шезлонг.
Они сидели в кафе, доктор заказала мартини и поругалась с официанткой, когда ей забыли положить лед. Ямамото пил апельсиновый сок, итальянка над ним подшучивала.
На ее халате нет крови, его белизна слепит глаза.
Во сне нет ни спасения, ни возможности к бегству. Можно смеяться и разговаривать с призраками врачей психиатров, можно бесконечно бегать от собственного безумия. Можно обманываться, что иллюзии ненастоящие. Пока иллюзии не напоминают убитых женщин.
Доктор, специалист по клинической психиатрии, наклоняется и грозит ему пальцем. Жест из дешевых фильмов.
- Я больше не похожа на женщин, которые тебе нравятся? Или, Ямамото Такеши, тебе не нравятся женщины? Тебе нравятся милые итальянки? Милые итальянцы? В моей клинической практике часто встречались случаи, когда…
У мертвой итальянки короткая стрижка с низко опущенной челкой, и привычка смотреть на руки, а не в глаза. Взглядом касаться запястий.
- Я тебе не нравлюсь? – доктор поправляет волосы и кладет руку поверх его пальцев. Прикосновения трупа холодные, это успокаивает. Это правильно. Мертвая женщина, мертвые воспоминания, холодные пальцы. В семейном склепе на итальянском кладбище лежит разложившийся труп. С ним нет нужды разговаривать, его нет нужды вспоминать. Мертвая женщина унесла в могилу свои секреты. Реборн помог организовать похороны и выплатил компенсацию семье. Ее прикончил кухонный нож в руках буйного пациента; об этом писали в отчете о вскрытии и в утренних газетах, он видел на столе Десятого.
От нее пахнет разложением и тухлой водой. Настоящее тело сгнило в канаве под мостом; гроб был закрытым, тело ненастоящим. Она никому ничего больше не скажет.
- Тогда я поцелую тебя в лоб, - от запаха выдохшихся духов Ямамото тошнит. – Поцелую тебя в лоб и отпущу. Ты будешь таким же славным и милым мальчиком? Не обязательно вставать ради меня на колени. С точки зрения психоанализа подобные жесты означают потенциальную склонность…
Доктор смеется и кладет руки ему на плечи. Ухоженные тонкие пальцы незагорелые из-за перчаток. Тонкие пальцы, разноцветные кольца.
- Или ты сам поцелуешь доктора? Такеши, ты будешь по мне скучать?
У доктора лицо мертвой женщины и чужие жесты. Она переигрывает.
Ямамото концентрируется и со всей силы бьет в живот – тело отлетает в сторону.
Если катаны нет, ее можно представить.
Доктор отряхивается, поднимается и смотрит на него с укором.
- Так нельзя поступать с мертвыми. Ты женоненавистник и богохульник, Ямамото Такеши.
Глаза у итальянки разноцветные.

- Такеши-кун, ты веришь в миры перерождения? – спрашивает мертвая доктор разбитыми губами. Итальянка широко открывает рот, показывая синий язык. В груди у нее провернули меч, но крови нет - только тошнота и запах гнили, вывороченных внутренностей.
Ямамото знает: она давно умерла.
- Есть шесть миров перерождения. Мир людей, мир животных, мир демонов, мир голодных духов, мир… Вонгола тебе не рассказывал? Он должен был хорошо запомнить, когда я пытался его убить.
Фальшивая итальянка смеется. Ямамото проговаривает по слогам имя последней атаки.
- Такеши-кун, ты сейчас ужасно похож на Кёю. Моя девочка говорила, он вас часто спасает. Как думаешь, вы ему нравитесь или он не хочет хоронить травоядных? Кёя-кун любит бесполезных животных. Школьники, ежики, птички.
Прошлым ударом мечник раскроил ей череп.
- Я думал вы с Кёей друзья. Вечерами убиваете травоядных, следите за дисциплиной. Вижу, я был неправ, - видно, как напрягаются пересохшие связки, и опускается и поднимается челюсть. - А вот Гокудера знает итальянские экзорцизмы. Он изгнал меня из тела любимой сестрички, пришлось забрать его собственное. Так те экзорцизмы, Гокудера тебя случайно не научил? Вам было не до этого?
Ямамото повторяет: стиль Шигуре Соуэн - незыблемый и непобедимый. В нем четыре защитных и четыре оборонительных стойки; стог сена можно разрубить на восемь частей. Всему остальному научил его Сквало.
Когда он атакует в последний раз - труп итальянки оказывается разрублен на восемь частей, они рассыпаются в пыль. В семь лет Ямамото мячом разбил вазу, отец рассмеялся и решил, что он должен играть в бейсбол.
«В семь лет разбить вазу – ужасно трагично», - на прощание итальянка оставляет ему стеклянный смех.
Катана рассыпается в руках, испаряется облаком дыма. Тают бутылка с мартини, брошенные на стол сигареты, высокий шезлонг.
У Рокудо Мукуро трезубец в руках, а глаза разноцветные. Ямамото может думать только о том, что против иллюзий у него нет оружия - как в разрушенном спортзале, когда Бельфегор держал нож у горла Хром. Как когда он проиграл мечнику с именем Генкиши.
Мечника не было, ничего не было, Ямамото лежит в больничной палате на белой простыни, Ури спит на краю одеяла. Во всем виноваты новые препараты, которых он не знает. Ничего этого нет, нужно проснуться и позвать медсестру – маленькая серебристая кнопка, ее нажимал Гокудера.
Хранитель Дождя не любит проигрывать.
- Твое кольцо забрала Вонгола, - Ямамото не слушает, но переводит взгляд на свои пальцы. – Два месяца назад по предложению Шоичи Ирие. Нового Хранителя они еще не нашли.
Кольца нет, он больше не состоит в Вонголе.
Если катана исчезла, значит, была ненастоящей.
- Ты не учишься на своих ошибках, - оружие в руках снова испаряется белой дымкой.
С иллюзионистами нельзя разговаривать, их нельзя слушать. Сила иллюзиониста в воображении жертвы. Это его бред, его галлюцинации, его сны. Тот, кто подает, определяет, куда будет лететь мяч.
Ямамото держит в руках пистолет и стреляет в упор. Рокудо Мукуро не думает уклоняться – пуля застывает в воздухе. В игре, в которой не знаешь правил, нельзя выиграть.

[Гость]

Ямамото думает о Хибари Кёе, бывшем главе дисциплинарного комитета Нанимори. Хранитель Облака выходит почти настоящим – до того как разлетается лепестками сакуры. Мукуро чуть пошевелил пальцем.
- Из тебя плохой иллюзионист. Ты не верил, что он настоящий.
Если атака не сработала, нужно попробовать следующую.
У кошки острые когти, долгая память и скверный характер. Она не любит воду, кошачьи консервы и Гокудеру, больно кусает за руку и охотится за тапочками вместо мышей. Правильная, живая кошка. В нее Ямамото верит.
- Это твои сны, - улыбается Мукуро и чешет кошку за ухом. – Но мои иллюзии.
Сквало говорил, есть битвы, которые нельзя проигрывать.
- Это мои иллюзии, а значит, мой мир и мое тело. Я могу делать все что захочу.
Кошка мурлычет, а потом шипит и вцепляется иллюзионисту в лицо. Свои сны Ямамото знает гораздо лучше.
Ури исчезает раньше, чем он снова пытается поверить в оружие. Вместо катаны бейсбольная бита, потрепанная и старая – Ямамото не держал ее в руках с последнего чемпионата. Когда вернул ее тренеру и сказал, что не сможет больше играть в бейсбол. Биту не починили и сдали в архив, спрятали в комнатушке школьного музея.
- Почему ты сопротивляешься? – у Мукуро удивленный вид. – Я ничего тебе не сделаю. Ты больше не Хранитель Вонголы, зачем тебя убивать? Не обязательно меня бояться. Я обещал Гокудере быть с тобой нежным, как поцелуи любовницы.
Главное в хорошем ударе – скорость, сила и направление. Ямамото знает: бита превращается в меч. Если ты спишь, во сне будет все, как ты хочешь.
Удар проходит насквозь. Мукуро выглядит отражением на воде, Страж Дождя попался в ловушку своей атаки.
- Я слышал, стиль Шигуре Соуэн - незыблемый и непобедимый. Ты гораздо упрямей, чем Кёя. Проблема в том, что ты не видишь, чем иллюзии обыкновенные отличаются от иллюзий настоящих. Ты убийца Вонголы, хороший товарищ и верный Страж. Бывший. Сейчас ты лежишь в одноместной палате в психиатрической лечебнице и ничего не можешь сделать. Ты бесполезен. Я не знаю, зачем ты Вонголе. Почему они так сильно желают тебя спасти.
Рокудо Мукуро подходит ближе и опускает оружие. Ямамото не может пошевелиться. Это похоже на технику Сквало, но хранитель Тумана не атакует, просто проводит пальцем по шраму на подбородке.
- Я не знаю, зачем ты Вонголе, но ты нравишься и моей девочке. Ты несколько раз ее защищал. За это я покажу тебе кое-что интересное.
Иллюзионист щелкает пальцами, но вместо обещанных миров перерождения вокруг мертвый дом, взорванный террористами.
- Те террористы работали на семью Джессо. Вонгола вовремя построил новое убежище.
Ямамото думает: так выглядит его личный ад – со сломанными кранами, отсыревшей штукатуркой и разрисованной кафельной плиткой, как для игры в классики. В нем маленькие школьницы едят мороженое и прыгают на одной ноге.
- Тебе все-таки нравятся женщины? Киноактрисы, психиатры, мертвые школьницы. Я не хотел тебя расстраивать и дал убить итальянку. Она была не в моем вкусе.
Ямамото кажется, они идут по затопленному лабиринту. Или лабиринт идет сквозь них – меняются повороты, измерения, стены. Дождь шел так долго, что превратился в стихийное бедствие, великий потоп. Один раз они с Гокудерой смотрели кино про конец света.
Единственное, что неизменно: нельзя пошевелиться. Мышцы свело судорогой.
У Хранителя Тумана странные кольца на пальцах и неприятный смех.
- Кольца ада, тебе нравятся?
Ямамото пытается подумать об итальянке, но не может назвать ее имени. Воспоминания исчезают, вязнут в зыбком тумане.
- Какого черта здесь происходит?
Мукуро улыбается смущенно и мягко, так умеет Хром.
- Такеши-кун, я первый с кем ты решил поговорить? Гокудера расстроится. Но мы ему не скажем.
- Что происходит? – второй раз говорить легче, быстрее приходят на ум слова. Непривычно чувствовать, как напрягаются голосовые связки.
Мукуро молчит, они в центральном парке. Ямамото смотрит на маленькую девочку, которая любит ананасовое мороженое.
- Кёя говорит, детская банда слишком мелко для Джессо. Ему неприятно думать, что в Нанимори Бьякуран смог найти сообщников. А я думаю, у нее было очень милое колечко. Одно из первых адских колец, исчезло при взрыве. Я хочу тело того, кто его ей отдал.
Ямамото пытается сделать шаг.
- Джессо работают только в Европе.
- Они хотят получить полмира и абсолютную власть над оставшейся половиной. Еще Бьякурану нравятся интересные игрушки, например, кольца Вонголы.
Чтобы держать в руках катану, не обязательно в нее верить, можно просто ее взять. Металл холодный и приятный на ощупь.
- Он ничего не получит.
- Он убедит Тсунаеши-куна ему их отдать рано или поздно. Только он опоздает.
Детская площадка превращается в маленькое кафе, ванную с затопленным кафелем - вода ушла, остались грязь и ржавчина. Все это не реальней, чем задачи, которые он десять лет назад пытался решить на контрольной. Все вокруг просто и ясно, как перед сражением.
- Я сделал все, что обещал Вонголе. С тобой было любопытно, Ямамото Такеши. Передавай привет Гокудере и Вонголе. Я вернусь за его телом, но пока мне хочется вернуть собственное. Знаешь, за девять лет темноты вдруг начинаешь по нему скучать.
Ямамото знает, что может сейчас ударить, но останавливается.
- И Хром сожалеет, что у нее ужасный акцент, когда она говорит по-итальянски. Очаровательный японский акцент, она зря стесняется. Но все равно просила тебе перевести. Тебе ведь все еще интересно, а Гокудера ничего не скажет…
Мукуро поворачивает голову.
Через шесть часов взрывом разрушит нижний этаж подземной тюрьмы Вендиче. Улик не найдут, узника сочтут мертвым. Хром улетит в Афины утренним рейсом, но исчезнет на границе с Грецией. Поиски ничего не дадут, в полдень, в средине зала маленькая иллюзионистка с чемоданчиком растворится под прицелами двух десятков камер, не выйдет из-за стойки таможенного досмотра.
Через восемь часов Ямамото проснется один в больничной палате.
Через семнадцать - Ирие Шоичи уничтожит кольца.
Через неделю Джиглио Неро присоединятся к семье Джессо.
Через тридцать дней взрыв газа уничтожит маленькую больницу на итальянском острове. Об это Ямамото узнает из вечерних газет, его выпишут на два дня раньше.
Мукуро улыбается и повторяет по-японски итальянскую фразу.
- О цене два итальянца всегда могут договориться.

[Мягкие подушечки]

Уважаемый автор. Даже не знаю, стоит ли комментировать подобные творения простым смертным, но у меня так или иначе не выйдет связного отзыва.
Гадом буду, если это не лучший на данный момент текст фандома. Спасибо, спасибо за проделанную вами огромную работу.
Откройтесь, пожалуйста, я просто хочу вас знать.

[lionheart Marselle]

нет слов. откройтесь пожалуйста.

[Rin-kun]

вао... потрясающе. слов нет, чтобы выразить восхищение. большое спасибо автору за то, что написал такой объем.
откройтесь, пожалуйста.

[Maugin.]

автор, вы, как и ваше творение, прекрасны чуть менее чем полностью
откройтесь, пожалуйста...

[87987987789787]

это просто невероятно.
никакими словами не выразить восхищение.
какие герои. каждый из них настоящий.
какой сюжет. затягивающий и пугающий своей стремительностью.
какой великолепный стиль. господибожетымой, какой же у вас восхитительный стиль.
и детали, у вас каждая деталь чертовски правильна и безумно красива, каждое сравнение и каждая ассоциация или воспоминание - они все на своих местах.
мне очень хочется знать ваше имя. пожалуйста, напишите в у-мейл. хочется знать человека, который заставляет так прочувствовать и пережить каждое своё слово.

[Кошка Гокудеры мурлыкает, но сволочь]

Невероятно! И сюжет! и все! А какой Гокудера! А какой язык! Вы меня покорили.

Откройтесь, пожалуйста. Я хочу читать вас. бесконечно *__*

[Alnaira]

Жуткий, страшный, но невообразимо прекрасный текст. Других слов нет и не будет.
Бьет в самое сердце.
Автор, огромное Вам спасибо.